ШИШКИ
Когда счастливый случай свел барона Николаи с прусско-подданным господином Фивегом, тот занимался разведением на ферме ворсильных шишек. Это растение семейства ворсянковых (Dipsacus) до ХХ века было незаменимо в текстильном производстве. Да и сейчас иногда используется для ворсования тканей.
Тысячи этих шишек крепились на барабаны кардомашины, и этот щетинистый гребень ворсил и пушил шерсть, фланель и даже бархат. В результате получались тонкие и пушистые шерстяные и хлопчатобумажные ткани. Шишки имели большое преимущество перед металлическими приспособлениями: они не ржавели из-за постоянного контакта с влажной материей.
Сами шишки похожи по форме на хвойные, но их чешуйки оканчиваются острыми и крепкими ворсинами, которые и использовали в текстильной промышленности. Это растение и разводили ради шишек. Лучшими считались французские ворсильные шишки из Авиньона. Ввозили шишки из Германии и Голландии. В Российской империи разведение ворсянки началось только в XIX в. в южных губерниях, в Крыму, на Кавказе, в Бессарабии, акклиматизировалась шишка и в Минской губернии. Ворсянка давала хороший урожай: с одной десятины можно было собрать 350 тысяч таких колючих шишек, при плохом урожае – 100-120 тысяч. А еще семена – до 300 пудов с десятины. И солома – до 400 пудов стеблей, листьев – в хозяйстве пригодится.
Растение это заинтересовало Кавказского наместника князя Михаила Семеновича Воронцова, который в 1848 году «выписал иностранца Фивега, сведущего в разведении ворсильных шишек и приказал сделать опыты на Тифлисской ферме. Полученные шишки не уступают по превосходным своим качествам авиньонским, поэтому, чтобы положить начало и этой также новой промышленности в крае, князь Наместник в виду поощрения и пособия, приказал выдать ссуду иностранцу Фивегу — 3 тысячи рублей серебром, при поручительстве одного из благонадежных помещиков, на земле которого ворсильные шишки будут разведены в большом количестве» (Колодеев Г. «Обзор действий Наместника Кавказского»).
МЕЛЬНИЦА
Еще князь Александр Гарсеванович Чавчавадзе устроил около Лачино мельницу. Говорят, что приносила она хороший доход, но после смерти князя была заброшена и пришла в унылое состояние. Местоположение мельницы было более чем удачным: на большой дороге, на одном из главных путей сообщения в крае. Поэтому барон Александр Павлович Николаи решил мельницу восстановить. Средств не жалел, надеясь, что со временем расходы окупятся.
Мельница получилась прекрасной! Большое здание в 2 этажа с черепичной крышей. Просторное помещение для склада зерна. Исправная механическая часть. Был подведен водопровод. Александр Павлович на собрании Общества сельского хозяйства доложил, что «издержал до 4000 рублей серебром на постройку мельницы с нужным водопроводом». Мельница была устроена по системе не грузинских, а русских мельниц. Поэтому на работу был нанят русский мельник.
Оставалось ждать подвоза зерна, в соседних деревнях было сделано объявление о работе мельницы. Но ни в первый, ни во второй, ни на третий год зерна не везли, были лишь случайные, разовые заказы. Александр Павлович решил, что местные жители недоброжелательно отнеслись к нему как к пришельцу. Возможно, что когда князь Чавчавадзе устроил мельницу, она была единственной в большом районе, а потому жители охотно привозили зерно. Но когда мельница разрушилась и лет 6 не действовала, то крестьяне сами стали устраивать маленькие водяные мельнички на реке Марткобке рядом с жилищами. А если учесть, что в этих местах хлеба выращивается вообще мало, а года три подряд были неурожаи на зерно – вот и объяснение, почему щегольская мельница не пользовалась спросом.
На собрании Общества сельского хозяйства Александр Павлович говорил: «Участь ее (мельницы) я решил с той же энергией, с которой я положил конец первому посеву марены: я ее разобрал; древесный и черепичный материал употребил для построек своих в Лачино; камни и колеса продал, и одни стены гласят проезжающим о неудачном и, прямо сознаюсь, необдуманном моем предприятии. На водопроводную канаву издержано около 2000 рублей серебром, но эта канава свободно орошает 50 десятин земли и кроме того снабжает малую грузинскую мельницу, устроенную во дворе фермы».
Пережив неудачи с выращиванием марены, а потом и с мельницей, Александр Павлович не впал в уныние, продолжал заниматься сельским хозяйством, планировал сеять луговые травы, высаживать лесные быстрорастущие деревья, тутовые деревья. На собрании Общества сельского хозяйства он сказал: «Я не заслуживаю ни похвалы, ни одобрения; преследую простое дело промышленное; тружусь для своих детей и пользуюсь выгодами своего общественного положения…
Наше товарищество есть товарищество более духовное, нежели вещественное; акции наши не котируются на биржах рублями и копейками; ценность их определяется капиталом усердия, любви к сельскому хозяйству, желания блага страны, которым каждый из нас располагает; но и оно не может процветать без взаимного доверия, без единства действий, побуждений и желаний. И мы можем и должны принять славный девиз Голландских Штатов: «L’union fait la force» — «Сила в единстве».
Материал подготовила научный сотрудник
музея-заповедника «Парк Монрепо» Наталья Лисица
