Купить
билеты

ОБ ОТКАЗНИКАХ И ПОДКИДЫШАХ

Случаи отказа матерей от своих новорожденных младенцев, обречённых на вынужденное сиротство, в роддомах никогда не являлись большой редкостью. Эта проблема во всём мире существовала всегда, существует она и по сей день.

Если говорить об истории этого вопроса в нашем государстве, то нужно сказать, что ещё в первом изданном своде законов Ярослава Мудрого «Русская Правда» содержалось упоминание об осиротевших детях.

Царь Пётр I образовал систему, при которой проблема детского сиротства стала объектом попечения государства. Так, в 1706 году при нём были открыты первые приюты для «зазорных младенцев», куда родители анонимно могли сдать на содержание нежелательных детей. Один из указов государя российского гласил: «Дабы таких младенцев в непристойные места не отмётывали, а приносили к гошпиталям и клали тайно в окно». По сути – первые беби-боксы! А также повелел «избрать искусных жён для сохранения зазорных младенцев, которых жёны и девки рожают беззаконно».
В 1763 и 1772 годах Екатерина II открыла в Москве Императорские воспитательные дома для незаконнорожденных детей, сирот и детей бедняков. А в 1770 году по инициативе известного просветителя и личного секретаря императрицы Ивана Бецкого в Петербурге был учреждён первый Воспитательный дом.
Поначалу он располагался рядом со Смольным монастырём, затем переехал в новое здание на Миллионной улице, построенное в 1779 году. В 1797 году учреждение было переведено в бывший дворец графа Разумовского на набережной реки Мойки, выкупленный казной за 450 тысяч рублей.
Николай I продолжил дело императрицы и в 1837 году на базе сиротского отделения Воспитательного дома основал знаменитый С.-Петербургский Николаевский сиротский институт – женское учебно-воспитательное заведение, куда обнищавшие родители зачастую тайно подбрасывали своих детей.
Увы, количество детей-отказников с каждым годом неуклонно возрастало.

Барон Александр Павлович Николаи, активно участвующий в тот период в работе различных комиссий, создававшихся при Министерстве народного просвещения, прекрасно знал о данной проблеме. По результатам своих наблюдений он в 1879 году опубликовал свои «Несколько мыслей по вопросу об уменьшении скопления грудных детей в Воспитательном Доме и о лучшем сохранении их жизни».
Николаи, в частности, отметил «постоянно возрастающее количество питомцев, отдаваемых на попечение воспитательных домов, и истекающее из этого постоянное возрастание расходов на их содержание, и значительный процент смертности между питомцами первого возраста».
Помимо общеизвестной в материальном смысле причины отказа родителей от детей барон указывает и на другую причину увеличения подкидышей, как «невинных плодов преступных связей» – говоря проще, незаконнорожденных. И причина эта совершенно однородна с теми, которые возникали и в других государствах.
Александр Павлович по этому поводу пишет, что общую проблему государственная благотворительность такого рода не решает, ссылаясь на подобный столетний опыт во Франции.

После учреждения в 1779 году в Париже первого Воспитательного дома, созданного прежде всего для предотвращения абортов и детоубийств, когда таким образом «заблудшие матери пытаются спастись от позора», король Людовик XVI с горечью отметил, что большая часть передаваемых в учреждение младенцев происходили из семей состоятельных. И приюты невольно «благоприятствуют преступному безразличию родителей к своим детям».
Далее, в 1818 году уже Людовику XVIII был представлен отчёт, в котором отмечалось, что чем проще происходит приём детей-отказников, тем их становится всё больше, соответственно, затраты на их содержание значительно увеличиваются. Но с попыткой установления более сложной процедуры в приёме таких детей сразу же возрастает риск увеличения абортов и убийств новорожденных.

В 1810 году императрица Мария Фёдоровна, вторая супруга Павла I, с 1797 года главный куратор воспитательных домов в Москве и Петербурге, «обратив внимание на возрастающий принос детей, установила (…) требовать предъявления паспорта, дабы по оному записывалось имя, состояние, (…) чей ребёнок и обстоятельства его рождения. (…)
Если же лицо принёсшее откажется о том объявить, иметь впоследствии за ним постоянное наблюдение. (…) Записанные сведения сообщать полицейскому чиновнику для разведывания…».

С вводом сего Высочайшего повеления весьма любопытна последующая статистика.
Так, из числа «разведанных» 10478 человек: в родильном госпитале отказались от младенцев 2025 рожениц (20%), из благородных семейств – 243 (2%), от незаконнорожденных при одном благородном из родителей отказалось 990 (9,7%), от «людей разного звания свободного» – 4465 (40,4%), от крепостных – 1507 (14,3%), от «лиц несправедливо показавших» – 62 (0,6%), из больниц Работного дома – 188 (1,8%), от иногородних – 647 (6,4%), а подкидышей оказалось 307 (3%).

Как пишет А.П. Николаи, мера с отменой анонимности вступила в противоречие с Положением об основании Воспитательного дома, где гарантировалось сохранение тайны рождения. Осталось неизвестным, имело ли это влияние на число подкидышей или детоубийств, но уже через 4 года повеление своё императрица отозвала, сославшись на недостаточный надзор.

И вновь статистика. До введения повеления императрицы в период с 1806 по 1810 г. было зафиксировано 12097 детей-отказников. В период действия, с 1810 по 1815 г. – 10478. А после отмены повеления, в аналогичный период, с 1815 по 1819 г. число вновь выросло – до 12232. Таким образом Николаи резюмирует, что «принятая мера произвела некоторое уменьшение приноса, хотя не очень значительное».
Остаётся лишь предполагать, какая участь могла постигнуть тех многих сотен младенцев, которых в целях сохранения тайны не сдали на попечение государства…

Однако, изданное ещё в 1807 году постановление, в котором по замыслу Марии Фёдоровны перечислялись меры, направленные на убеждение матерей всеми возможными средствами не бросать своих новорожденных, продолжало действовать ещё в течение 30 лет.
В постановлении, в частности, предусматривалась выплата пособия матерям, если они согласятся оставить у себя ребёнка по достижении возраста 7 лет. В первый год по 6 с полтиной рублей в месяц, а в последующем по 3 рубля 25 копейкам. Деньги, скажем прямо, не слишком большие, но всё же… При этом за детьми такими иметь постоянный надзор, считая их «в ведении экспедиции». А по истечении срока мать, опять же, может оставить своего ребёнка в Воспитательном доме.

В 1837 году, ввиду постоянного возрастания числа детей-отказников, правительство Николая I приняло ряд радикальных мер.
Прежде всего было решено как можно скорее отсылать юных питомцев в деревни.
Следующее жёсткое решение – всеми путями преграждать родителям возможность следить за участью отданных ими на призрение детей. Ну и, наконец, воздействие на рожениц материальное и чисто психологическое, выразившееся «в побуждении разными поощрениями и премиями матерей оставлять у себя детей до шестинедельного возраста, в той, конечно, надежде, что мать, начавшая кормить своего младенца, не так легко решится с ним расстаться, как это бывает в первый момент жизни ребёнка».

Как результат, увеличилась смертность детей ввиду слишком раннего отправления их в селения. Далее, запрет родителям следить за судьбами своих детей нисколько не сказался на их стремлении от них избавиться. А выдача премий кормящим матерям составило лишь новую статью расходов, не повлияв на уменьшение отказников.

Как пишет Александр Николаи, «Задача, возложенная на воспитательные дома, есть прежде нравственная и социальная (…) – сохранение жизни и попечение о младенцах, неповинных в печальных обстоятельствах их рождения. (…) С другой же стороны поощрение безнравственных связей и индифферентизма к священным обязанностям родителей к детям. (…) История Воспитательного дома есть не что иное, как колебание между стремлением к добру и противодействием неразрывно с ним связанному злу. Сочетать эти две обязанности, по-видимому, невозможно, по крайней мере в той форме, в которой это делалось, и надобно помириться на выбор между одною из них…».

В 1862 году была учреждена специальная Комиссия под председательством доктора Карреля, отслеживавшая положение вещей по данной проблеме. Приводим лишь некоторые цифры, опубликованные в её отчётах.
Так, в 1771 году в Воспитательный дом, за первый год его работы, было принесено 514 младенцев. В 1801 году уже 1798. В 1821 году – 3501. В 1851-м – 6117. В 1871-м – 6767 [11]. И это, заметьте, данные только по одному столичному заведению, за неимением общих данных по всей Российской империи.
Конечно же, тут нужно учитывать естественное увеличение народонаселения.
Расширялась и территория влияния самого Воспитательного дома.
Николаи также отмечает и неизбежное понижение уровня общественной нравственности при возрастании городского населения и развитии мануфактурной промышленности. Доходило до того, что число принесённых в Воспитательный дом детей, к примеру, в 1861 году составляло 30% от всего числа родившихся в Петербурге!
Александр Николаи, обстоятельно изучив все потуги Правительства по сокращению количества призреваемых и потребного на их содержание расхода, считал необходимым действующие правила приёма детей постепенно, но существенно изменять.
Дело в том, что давно было известно: под видом незаконнорожденных в приюты часто тайно поступают дети, рождённые в законном браке. Против таких родителей главным образом были установлены запреты следить за дальнейшей участью своих детей.
И даже если бы родители одумались, забрать своё чадо обратно в семью было крайне затруднительно, если вообще возможно…
«Но можно ли с полным убеждением приписать одним преступным побуждением отдачу законных детей на чужое попечение? – пишет Николаи, – Нет сомнения, что часто бедность, необходимость зарабатывать свой насущный хлеб и невозможность при этом исполнять материнские обязанности заставляет многих матерей из чувства любви и самопожертвования решаться на разлуку с дитятею, дабы предоставить сему последнему лучшую участь, (…) когда они, видя пышный приют, предпочитают лишение прав законного рождения. (…) Делают сложный выбор между гибелью ребёнка и разлукою с ним…».В первый год работы Комиссия Карреля, имея в виду высокую смертность детей, отсылаемых в деревни, сделала вывод, «что нынешняя система призрения питомцев в Петербургском воспитательном доме насильственно разрывает всякую связь между матерью и ребёнком и этим препятствует сохранению жизни детей, в той мере, в которой она могла быть достигаема при разрешении возврата питомцев матерям. Посему основная мысль всякого преобразования должна быть – стремление к сохранению, а не к разрыву связи между матерью и ребёнком».
Но вывод Комиссии руководством воспитательных домов тогда услышан не был.Далее барон Николаи пишет: «Что сделано у нас для пособия новорожденным от законного брака детям? Принимая под своё попечение детей, родства не знающих, государство заменяет им семью и разрешает вопрос социальный. Призрение же бедных, не имеющих основания скрывать своё отношение к детям, от них рождённым, есть дело простой христианской любви и входит в круг деятельности частной».
Здесь он имел в виду негосударственную благотворительность, каковая в той же Европе получила широкое развитие ещё в 18-м столетии, но крайне недостаточно была развита в России. Справедливости ради нужно сказать, что во второй половине XIX века, особенно ближе к концу столетия, система государственного призрения детей в России состояла из разветвлённой сети различных благотворительных обществ.
Александр Николаи в своей исследовательской работе призвал власти ни в коем случае не разрывать насильственно связи матерей с отданными в воспитательные дома детьми, передавать сведения о их дальнейшем местонахождении и в случае соответствующего обращения не препятствовать праву получить ребёнка обратно.
«Ибо это есть посягательство на самые священные узы, созданные божественными и естественными законами, (…) и едва ли может быть оправдано пред судом нравственным, даже если преследуемая цель противодействия усиленному приносу детей в воспитательные дома этим достигалась. Но практический опыт доказывает, что в продолжение 40 лет цель достигнута не была. (…) Усиление приноса подчинено совершенно иным неумолимым законам…».

Подводя итог всему вышесказанному, А.П. Николаи твёрдо убеждён, что выдача денежных пособий матерям, которые согласились бы кормить своих детей вне Воспитательного дома, содействовала бы уменьшению скопления детей в грудных отделениях и умножению случаев, когда матери забирают назад детей на своё попечение.
«Не затруднять, а облегчать сношения между родителями и детьми их – самая высокая задача».
Отрадно признать, что в современной России ситуация с детьми-отказниками имеет очень неплохой признак спада. Статистика по стране говорит, что если в 2014 году таких несчастных детей насчитывалось 4983 (с учётом и малышей, чьи горе-мамаши были лишены родительских прав), то в 2021-м уже 1795, а в 2023-м из роддомов не забрали 1384 новорожденных младенца.
Сегодня отказных детей вернуть можно только в судебном порядке и с массой всевозможных сложностей. Но можно. И уж совсем непросто, если ребёнок был кем-то усыновлён-удочерён.

Кстати, первые беби-боксы или «Окна жизни» появились во многих городах России в 2011 году и до сих пор не имеют сколько-нибудь внятного законного статуса. Но главное их преимущество перед обычным отказным письмом в том, что ребёнка, оставленного там, уже никогда не отправят в детский дом – на младенцев всегда большая очередь усыновителей, их забирают практически сразу.

Использованные источники:
1. Андреева Е., Морозов Г.Сиротство как социальная эпидемия современной
России.— Менеджмент образования, 2016.—С. 49—56.
2. Гончарова Т. С.Сиротство в современной России: состояние и пути
преодоления.— Вестник ТГТУ, 2012.—Т. 18,№ 1.—С. 290—293.
3. Николаи А.П. Несколько мыслей по вопросу об уменьшении скопления грудных
детей в Воспитательном Доме и о лучшем сохранении их жизни. СПб, 1879, [1-40].
4. Павел I. О принятии главного начальства над воспитательными домами в обеих
столицах императрице Марии Фёдоровне//Полное собрание законов Российской
империис 1649 года.—СПб., 1830. — Т. XXIV, с 6 ноября 1796 по 1798, №
17952.—С. 604
5. Профилактика отказов от детей при рождении.— 2011.— 106с.— ISBN 978-5-
9903016.
6. Пятковский А. П. С.-Петербургский воспитательный дом под управлением
И.И.Бецкого. (Историческое исследование по архивным источникам) // Русская
старина, 1875.
7. Тарапыгин Ф.А. Материалы для истории С.-Петербургского воспитательного дома.
СПб., 1878.

Перейти к содержимому