В музейном собрании «Парка Монрепо» хранится две книги великого французского философа и литератора эпохи Просвещения Шарля-Луи де Монтескьё (1689-1755). Обе книги изданы на французском языке: «Персидские письма» т. II. (Париж, 1886) и «О духе законов» Кн. XXVIII – XXXI (без выходных данных).
Шарль-Луи де Монтескьё (Charles-Louis de Secondat, baron de la Brede et de Montesquieu) – один из выдающихся писателей и просветителей XVIII века, наиболее повлиявших на политическую и культурную жизнь Франции и Европы. Известен как защитник важнейшего политического принципа разделения законодательной, исполнительной и судебной власти. Родился в замке Лабред близ г. Бордо 18 января 1689 года в семье Жака де Секонда, барона де Лабред. Принадлежал к одному из древнейших родов гасконского дворянства. Рано потеряв мать, воспитывался в коллеже ораторианцев в Жюйи близ Парижа, а затем, как и приличествовало выходцу из парламентского «дворянства мантии», начал изучать право в университете Бордо и в 1708 г. стал адвокатом.
После смерти отца в 1713 г. Монтескьё, известный до того как де Лабред, получил пост советника (судьи) в парламенте Бордо. Вскоре он женился; был избран членом академии Бордо и после смерти дяди в 1716 г. получил титул барона де Монтескьё и наследственный пост заместителя председателя парламента г. Бордо (до революции парламентом во Франции назывался высший судебный, а не законодательный, как в Англии, орган).
Монтескьё, однако, мало интересовала карьера профессионального юриста. Гораздо больше его интересовали идеи, стоявшие за существующими законами, медленное развитие социальных институтов и принципы права. Поэтому, десять лет спустя, в 1726 г., он продал должность, что было вполне обычным для того времени, и посвятил свою жизнь научному и литературному труду. Теперь вся жизнь Монтескьё почти целиком была посвящена чтению, размышлениям и занятиям наукой – анатомией, ботаникой и физикой, приучившими его к наблюдательности, а затем – литературой, историей и правом.
Литературную славу Монтескьё принёс роман «Персидские письма» («Lettres persanes» – Амстердам, 1721; русский пер. – 1789) – одно из лучших произведений философского жанра, столь характерного для XVIII века. Это едкая и живая сатира на французское общество, в котором вращался Монтескьё. В романе использован восточный антураж, который автор позаимствовал из перевода «Тысячи и одной ночи», изданного Антуаном Галланом и описаний путешествий по Персии Ж.Тавернье и Ж. Шардена. Сами же идеи романа изложены в форме переписки двух друзей, в которой персидские путешественники – Узбек и Рика – описывают не только разнообразные глупости и недостатки, но и более серьёзные политические и религиозные злоупотребления во Франции XVIII века. В «Персидских письмах» нападкам подвергается всё: абсолютная монархия Людовика XIV, религиозные войны, инквизиция и даже папа Римский.
Не довольствуясь персидской маской, Монтескьё издаёт свои письма анонимно, опасаясь разозлить власть, так как острой сатире подвергался сам государственный порядок, на котором держалось придворное общество. Рассуждения подданных персидского шаха – перчатка, смело брошенная французскому абсолютизму. «Дворянство дают только за сидение в кресле» – пишет перс Рика (Письмо 78). «Великий аристократ – это человек, лицезрящий короля, разговаривающий с его министрами, а также имеющий предков, долги и пенсии» – вторит ему Узбек (Письмо 88). В своей переписке чужеземцы дивятся европейским нравам и издеваются над европейскими пороками. «Персидские письма» знаменуют собой момент разочарования высшего французского общества в королевском абсолютизме, начало рефлексии и саморазложения аристократического слоя.
«Персидские письма» вызвали широкий резонанс во французском обществе и завоевали симпатии читающей публики. Некий парижский издатель взывал к молодым авторам: «Напишите мне что-нибудь вроде «Персидских писем.» Но появившиеся в печати «Турецкие письма,» «Ирокезские письма» – эти имитации работы Монтескьё – даже близко не имели того успеха, который выпал на долю «Персидских писем.»
Уже после успеха романа , в 1728 г., Монтескьё был избран во Французскую академию (после некоторых колебаний академиков). В том же году он отправился в путешествие по Голландии, Австрии, Италии и небольшим германским княжествам вдоль Рейна. Особенно важным было его двухлетнее пребывание в Англии. Здесь он посещал сессии палаты общин и с большим удивлением наблюдал критику политики правительства, которая была разрешена оппозиционным партиям в парламенте и газетах. Такая свобода была невозможна в монархической Франции, как, впрочем, почти во всём мире в то время.
Итальянский правовед Ч. Беккариа признавал, что «Персидские письма» оказали значительное влияние на его трактат «О преступлениях и наказаниях» (1764), в котором он выступал против пыток и призывал к более гуманной процедуре судебного разбирательства. Письма, несомненно, оказали влияние и на творчество другого великого писателя и просветителя XVIII века – Вольтера, который заметил: «Монтескьё сам мыслит и заставляет мыслить других.» И сегодня «Персидские письма» читаются с удовольствием и не без пользы.
Но самым главным произведением Монтескьё стал его трактат «О духе законов»( De lʼesprit des lois, Женева,1748; русский пер. – 1810-1814). Это – труд всей жизни писателя, результат многих лет чтения, размышлений и тщательной литературной работы. Он является также фундаментальным трудом в области политической мысли. Благодаря этой книге политическая и социальная наука получила художественную форму и стала доступной широкой публике. Что такое законы? «Законы, – как утверждает автор в самом начале книги, – в самом широком значении этого слова суть постоянные, необходимые отношения, вытекающие из природы вещей.» Следовательно, эти отношения внутренне присущи вещам, их можно найти и исследовать.
Эти отношения видоизменяются сообразно с условиями, в которых живут люди и зависят от многих факторов – типа правления (тирания, монархия, демократия ), физических особенностей страны, её климата, географического положения и величины, образа жизни и количества населения, религии, которую оно исповедует, степени свободы, допускаемой государством, богатства, торговли, а также норм морали, привычек и обычаев её жителей. Наконец, законы находятся в известном отношении между собой, со своим возникновением, с целью законодателя, с порядком вещей, на котором они основаны. Таким образом, в законах Монтескьё видит не произвольное создание людей, а результат объективных условий. Поэтому рассматривать законы следует во всех этих отношениях.
Этим и задался Монтескьё в своём сочинении. Он исполнил свою задачу в 31 книге, один только перечень которых указывает на разнообразие и интерес содержания «Духа Законов.» Невозможно передать в небольшой статье всё содержание этого великого произведения, но упомянем хотя бы одну, одиннадцатую книгу, эту сердцевину «Духа законов» : она заключает в себе учение Монтескьё о государственных учреждениях, обеспечивающих политическую свободу. ( В нашем музейном фонде хранятся последние 4 книги «Духа законов», касающиеся феодального законодательства Франции, которое во времена Монтескьё имело практическое значение, так как служило основанием тогдашнего государственного и общественного порядка).
Под все эти категории законов Монтескьё подводил бесчисленные собранные им факты, и здесь обнаружилась ещё одна черта его таланта и метода – искусство обобщения, умение делать правильные выводы. Эти обобщения дают жизнь и смысл сырому материалу, и представляют собой, если можно так сказать, обширный музей, в котором историки впервые научились понимать факты своей науки, подводя их под законы. Но, метод был новым, поле не возделано и даже выдающийся ум Монтескьё допускал поспешные и не всегда верные выводы. Отсюда целый ряд натяжек и парадоксов. Например, такое обобщение:» естественным последствием торговли бывает наклонность к миролюбию» – положение только отчасти справедливое, т.к. соперничество в торговле не менее часто бывало поводом к войнам, чем любовь к военной славе.
Тем не менее, метод Монтескьё в «Духе законов» содействовал успехам истории: он положил начало историческому методу. Многими, выведенными из этого метода взглядами, Монтескьё не только опережал свой век, но и шёл вразрез с господствующим настроением. Так, для Монтескьё не существовало вопроса о лучшем, идеальном образе правления, т.к. законы отдельных народов не только крайне разнообразны, но и не везде приложимы. Ещё в «Персидских письмах» он писал: » наиболее совершенно то правительство, которое достигает цели с наименьшими затратами и ведёт людей способом, наиболее соответствующим их свойствам и наклонностям.»
Одним из важнейших взглядов Монтескьё, также выведенным из наблюдений над историей человечества, был призыв к гуманности. В этом вопросе он является могучим просветителем своего времени. Центральным пунктом его проповеди гуманности можно признать главу о смягчении уголовных наказаний, т.к. суровость наказания , по Монтескьё, есть бесплодная жестокость; опасна не умеренность в наказаниях, а безнаказанность преступления. Далее, ограничивая страшное понятие об «оскорблении его величества», под которое со времён римлян подводили и политические интриги, и неосторожные слова, Монтескьё отстаивает великий принцип свободы мысли.
Еще более мужества нужно было в то время, чтобы вооружиться против злоупотребления именем и понятием Бога. На светскую точку зрения Монтескьё встаёт и в коренном религиозном вопросе о веротерпимости, хотя здесь он очень осторожен в форме: Монтескьё бичует фанатическую Францию в образе Японии. Вообще на религию Монтескьё смотрит с точки зрения политика и скептика XVIII века: он боится всякой религиозной пропаганды и советует не допускать её в государстве.
Возможно, он не всегда осознавал теоретическое значение своих наблюдений по самым разным вопросам (например, по вопросу влияния климата), но верное чутьё, что исторические явления могут и должны быть объяснены причинами, никогда не подводило его. Разыскивая везде причины исторических явлений и открывая законы, Монтескьё выстраивал здание исторической науки.
Как бы то ни было, труд великого просветителя имел роковое влияние на судьбу монархии во Франции. Монтескьё был не только поклонником свободы, но и отличался глубоким пониманием её сущности. Он мечтал о такой форме правления для своей страны, где бы господствовал патриотизм и гражданская доблесть. И самый сильный роковой удар он нанёс старому порядку в своей XI книге, изображавшей английскую конституцию. Здесь заслуживает внимания разграничение, которое он проводит между народовластием и свободой народа, а также положение, что демократия сама по себе не служит обеспечением свободы, встречающейся только в государствах, где власть умеренна.
Теоретическим основанием английской конституции у Монтескьё служит учение о разделении власти на законодательную, исполнительную и судебную. ( Заимствовав это учение у Дж. Локка, он несколько видоизменил его). Это делается для того, что бы власть над жизнью и свободой граждан не стала произволом. Эти гарантии Монтескьё находит в английской конституции, которую он показывает не как историческую, а как типическую организацию. Но не только в одном разделении ветвей власти видел Монтескьё обеспечение свободы. Для этого необходима гарантия против злоупотребления властью, т.е. такой порядок вещей, при котором одна власть может остановить другую ( le pouvoir arrête le pouvoir ). Для осуществления этого принципа должно предоставляться право veto.
На самом деле, схема, начертанная Монтескьё, отличалась от действительного строя Англии. Он дал английскому парламенту гораздо более демократичную основу, чем та, которую тот имел в действительности. Так, хотя король и назначал министров, но выдвигал их из числа вождей правящей партии. Так что в Англии времён Монтескьё не было того разделения властей, о котором он говорит: парламент во многом соединял в своих руках законодательную и исполнительную власть.
Желал ли Монтескьё применения английской конституции во Франции – этого он прямо не высказывает, возможно из предосторожности и желания, чтобы его книга обращалась во Франции с именем автора. Возможно, у него были и другие соображения. Ещё в «Персидских письмах» он высказывает основное положение своей политики: «иногда необходимо изменять законы, но случаи эти редки, и когда они бывают, то следует касаться существующего лишь трепетной рукой.» Наконец, можно думать, что Монтескьё желал не ниспровержения старого порядка, а лишь исправления вкравшихся в него многих злоупотреблений, главным из которых он считал деспотизм. ( Книга «О духе законов» в 1751г. попала в «Индекс запрещённых книг», а годом раньше вышла блестящая работа Монтескьё «В защиту духа законов» ( «Défense de lʼеsprit des lois», 1750 ).
Как бы то ни было, книга «О Духе законов» сделалась главным наследством, которое оставил после себя Монтескьё, по сути, она является его политическим завещанием. К ней с большим уважением относились умеренные лидеры начального периода Французской революции, и если бы Людовик XVI оказался более сильным и дальновидным правителем, во Франции могла бы установиться конституционная монархия в духе английского правления. А учение о «равновесии властей» было усвоено английским публицистом Блэкстоном практически без критики.
На французскую революцию всего сильнее Монтескьё повлиял теми сторонами своего учения, которые соответствовали демократическим настроениям: своим отождествлением монархии с исполнительной властью, что отводило ей подчинённое положение в государстве; своей теорией о разделении ветвей власти и о назначении королём министров из лиц, стоящих вне палаты, что стало в 1789 г. главным препятствием в создании либерального правительства во главе с Мирабо и примирении Национального собрания с королём; и наконец, своей теорией, что республиканский дух тождествен с любовью к отечеству и гражданской добродетели – теорией, которой Робеспьер и якобинцы воспользовались в непредусмотренном Монтескьё духе.
Огромной популярностью книга Монтескьё пользовалась в США. На заседании Конвента в Филадельфии летом 1787 г. «знаменитый Монтескьё» часто цитировался по поводу жизненно важного вопроса о разделении ветвей власти, и как писал Джеймс Мэдисон в «Федералисте:» «…если г. Монтескьё и не имеет приоритета в авторстве этой ценнейшей политической концепции, то ему, по крайней мере, принадлежит заслуга в том, что он наиболее действенно ознакомил с ней человечество.»
Монтескьё умер в Париже 10 февраля 1755 года, истощённый многолетними исследованиями и литературной работой, почти ослепший от катаракты, но всё-таки закончивший свой огромный труд и познавший великую славу
Т.Л. Просина,
хранитель музейных предметов
ГБУК ЛО «ГИАПМЗ «Парк Монрепо».
