– Ваше первое воспоминание о Монрепо?
– Мне было четыре с половиной года, мы пришли с мамой и бабушкой на какое-то гуляние. Я побежал за ребятами и неожиданно для себя оказался на самом верху скалы. Решил спуститься, и на полпути застрял, стою: ни туда – ни сюда, сильно испугался. В результате пришлось вызывать пожарную машину, и меня сняли.
– Как вы попали на работу в ЦПКиО?
– Я пришел в парк в январе 1980 года по распределению после окончания Ленинградского кульпросветучилища. Это было примерно 4 января. А уже 11 января мы проводили праздник «Здравствуй, Зимушка-зима!». Основную часть организовывала уже опытный работник Люба Малофеева из «Полтинника», а я был на подхвате. Замечательное время, мне было 19 лет! Я приехал на место художественного руководителя Славы Кандаурова. Незадолго до этого директором парка стала Валентина Ивановна Цикунова. У нас был дивный творческий коллектив: заведующая детским отделом Ольга Смышляева, спортивный сектор – Рустем Сергеев и я – художественный руководитель. Зимой мы выступали в школах. Летом праздники проводились по заявкам предприятий: День легкой промышленности, День пищевой промышленности…
– Праздник каждый выходной?
– Да. Например, существовала тогда швейная фабрика «Маяк». Я приходил на предприятие, встречался с руководителем. На фабрике были запланированы какие-то средства на проведение мероприятия, которые перечислялись в парк, и мы готовили большую культурную программу. Приглашали артистов из Ленинграда, как правило, из Театра киноактера. Причем, приезжали известные артисты. Например, приезжал Георгий Штиль. И это было в порядке вещей, киноактеры обязаны были выступать по области. И, конечно, в праздниках участвовала городская самодеятельность.
А какие предприятия тогда были в Выборге! Например, Выборгторг проводил замечательные конкурсы поваров. Или 50-й строительный трест, который вел колоссальную культурную работу. На предприятиях даже существовали свои культурные и спортивные отделы. Жизнь кипела. Представьте, все эти организации помещались в график нашей работы: КВН, «А ну-ка, девушки!», «Папа, мама, я – спортивная семья», «Зарница», Дни здоровья. И так – каждое воскресенье с мая по сентябрь.
Осенью «Праздник золотой осени», потом затишье и всевозможные зимние забавы, проводы русской зимы. Народ веселился, ел блины и пельмени. На открытом воздухе работать намного сложнее, чем в помещении. Каждый раз нужно было выносить, тащить аппаратуру, подключать эту технику уровня чуть ли не 30-х годов.
Апогеем моей работы в Парке культуры стал уличный рок-фестиваль 1983 года, который мы провел впервые в стране. Тогда в Монрепо приехали лучшие группы, в том числе «Аквариум», «Кино». Серьезное было мероприятие. Вообще, в то время в парке было много туристов. Как в городе – не знаю. Я проводил все время парке.
Наш коллектив жил большой, хорошей и очень доброй семьей. Мы все: наш творческий отдел, методисты, инженерия работали на территории, участвовали в озеленении. Контора находилась еще в старом здании на горочке, где сейчас гостиница. Топилась печка, воду мы брали у здания библиотечного флигеля. Когда я устроился на работу, из усадьбы только-только выселили детский садик. Запомнилось, что в одном из помещений стояли стопки детских горшков чуть ли не до потолка.
– Вы были известным человеком в городе…
– Где-то году в 1982 я начал собирать коллектив из первокурсников профтехучилищ и сделал при парке студию массовых праздников. Мы просуществовали почти 10 лет. В то время это был единственный коллектив массовых праздников, на нас даже была запись. Мы ездили не только по всему району, но и по области. Например, если в воскресенье в Выборге проходили «Проводы зимы», значит, в субботу мы делали эти «Проводы» где-то в другом месте района. Парк выделял автобус, аппаратуру.
Все заработанные деньги шли в ЦПКиО. Я помню, годовой план моего отдела составлял 1200 рублей. Эти деньги мы зарабатывали за один день. Допустим, выезжали в Первомайское: утром – детский праздник, днем – большой поселковый праздник, вечером – концерт и дискотека. Я писал сценарии, вместе шили костюмы. Первое время все тащилось из дома. Тогда никто не думал о деньгах. В парке был столярный цех, свой художник. Помню, Валентина Ивановна выделила нам каких-то денег, на которые мы купили атлас и сшили себе красные скоморошьи рубашки. Фонограмму записывали в Доме культуры.
Коллектив просуществовал стабильно примерно с 1983 по 1991 год. С годами мы обросли реквизитом, концертной программой. Зарабатывать начали уже в конце нашей деятельности. Репетировали прямо в парке. Я до сих пор помню эту атмосферу, когда приходишь в парк – и эта необыкновенная красота природы… Выступали в детских домах, совхозах, зверосовхозах. Это было само собой разумеющееся – мы были сотрудниками учреждения культуры. Выступали также на различных конкурсах в Петербурге.
Жизнь била ключом. Это было творчески здорово и весело. На концерты ездили на ГАЗ 53, пока не получили автобус «Кубань», или, как он тогда назывался, «передвижной культурный центр». В автобусе мы возили нашу аппаратуру и кинопроектор. Наш водитель специально ездил в город Ейск, чтоб получить этот автобус, который нам выделил городской отдел культуры .
Уже позже, к началу 90-х мы стали продавать наши мероприятия, проводили корпоративы, вечера, дискотеки. Какие-то деньги, естественно, переводили в парк. В Выборге вообще в то время была активная творческая жизнь. Существовал народный театр Бориса Фурне, на наших глазах в Выборг приехал театр Юрия Лабецкого. Мы были молоды и юношески задорны. Мы всех знали, и нас знал весь город. И до сих пор я иногда встречаю людей, которые вспоминают наши праздники в парке.
– Самым популярным был праздник Нептуна?
– Вначале мы даже специально приглашали режиссера из Питера – Леню Манчика. Первые праздники проводил он, а потом уже я. На праздник в парк приходило до 4 тысяч зрителей. У меня есть фото – все скалы в людях. Вы поймите: тогда не было интернета, и народ хотел общения. Это сейчас не хочет… Праздник Нептуна был значимым событием. Я провел их, наверно, десяток. Устраивалось все на том месте, где сейчас лодочная станция. Там удобнее с точки зрения обзора.
Из воды, с правой стороны, из-за камня, выходили 33 богатыря. У нас туда по сигналу спускались морячки. Потом ребята нагибались и 2-3 метра шли под водой по совершенно жуткому илистому дну. Все было сделано, отрепетировано и через душу пропущено. У взрослых – восторг, дети, как говорится, в обмороке. Мы ездили за костюмами для «Нептуна» в Ленинград. Несколько лет использовали ладьи, которые потом стояли у «Дружбы». Причем, первый раз договаривались и брали у режиссера Ростоцкого, он как раз снимал тогда фильм «И на камнях растут деревья».
Праздник Нептуна был значимым событием. Я провел их, наверно, десяток. Устраивалось все на том месте, где сейчас лодочная станция. Там удобнее с точки зрения обзора. Из воды, с правой стороны, из-за камня, выходили 33 богатыря. У нас туда по сигналу спускались морячки. Потом ребята нагибались и 2-3 метра шли под водой по совершенно жуткому илистому дну. Все было сделано, отрепетировано и через душу пропущено. У взрослых – восторг, дети, как говорится, в обмороке. Мы ездили за костюмами для «Нептуна» в Ленинград.
Несколько лет использовали ладьи, которые потом стояли у «Дружбы». Причем, первый раз договаривались и брали у режиссера Ростоцкого, он как раз снимал тогда фильм «И на камнях растут деревья».
Только представьте: акватория бухты Защитная, сначала 33 богатыря выходят из воды, потом – выстрелы, а затем появлялись огромные ладьи с пиратами. Народ – в шоке. Это было огромное мероприятие с театрализованным действием и музыкальной фонограммой. При тогдашних технических условиях это было серьезно.
Потом мы проводили День Нептуна у замка. На мой взгляд, это самое удобное место в городе. Много мест для зрителей: на мосту и на набережной, хороший обзор. Спектакли шли по 2,5 часа. К замку приходило – 10 тысяч зрителей. С этим праздником связан миллион веселых случаев.
Например, у нас по сценарию было придумано, что на понтоне стоят Нептун, русалка и черт (чертом был я). Мы плыли на понтоне, который незаметно для зрителей тащили аквалангисты. Как-то раз один из аквалангистов запутался в канатах. Вот стоим мы на плоту, и вдруг плот начинает крутить. Страшно, на самом деле.
Или другой случай. Звучат фанфары, в акваторию въезжает катер с воднолыжником, который держит флаг военно-морского флота. Флаг развевается, пафос, зрители, музыка. И вдруг, в центре акватории катер глохнет. Воднолыжник вместе с флагом медленно погружается в воду. Представляете, с точки зрения идеологии: затонул флаг военно-морского флота! Я думал, меня посадят. Но ограничились тем, что лишили всяческих премий. Хорошо, что это был не флаг СССР.
Жизнь била ключом, и парк сыграл в этом огромную роль. Валентина Ивановна Цикунова сумела собрать коллектив, который работал с полной творческой отдачей. На праздник «Проводы зимы» мы ездили в совхоз «Шестаковский» и брали там лошадей. Лошади стояли в сарае рядом с «Пыльником» и две недели возили детей на Красной площади. На Красной площади мы также делали праздники возле елки. Пока я работал в ЦПКиО, я все новогодние ночи встречал на работе. И этим я жил и дышал.
Что такое «Пыльник»?
– В Монрепо тогда еще существовало круглое деревянное здание с огромным деревянным диском внутри. Вы знаете, что «Пыльник» – это бывший аттракцион? Диск крутился, надо было на нем держаться. Когда я пришел, внутри уже были сцена и танцплощадка Танцы в «Пыльнике» я застал сезона три. На лето туда приглашались довольно известные группы из Ленинграда. Танцплощадка была совершенно жуткая. Город в то время был достаточно бандитизированный: много людей отсидевших, плюс это загородный поселок. Мы туда приходили дежурить. Я стоял на входе: многие пытались проскочить без билета. На воротах стояли ребята – сейчас достаточно известные люди города, не буду называть фамилии, их все знают. Вообще, много ребят из Выборга помогали в моей деятельности
– Все-таки откуда такое название – «Пыльник»?
– Представьте: лето, лес, песок, деревянный пол. И когда много народа там прыгало, пыль буквально стояла столбом. А приходило по 300-400 человек. Жуткие драки, но тогда драки были везде. – Не может быть, комсомол же работал. – Да я вас умоляю! Тогда танцы были в «Сетке» (клуб сетевязальной фабрики), Доме культуры, «Полтиннике» и «Пыльнике». И всегда заканчивались какими-то драками. Но что странно, на следующий день люди могли нормально работать вместе. Не так, как сейчас: «Я тебя запомню».
– Выход энергии?
– Ну да, вы поймите, это в крови у русского человека, часть мероприятия. А вспомните знаменитые кулачные бои, эти драки с гэвээшниками, которые случались в парке. Где-то в 1975 году произошло так называемое ледовое побоище, когда во время народного гуляния в Монрепо сцепились курсанты и городские. Дрались, наверное, около пятисот человек, серьезно. Я, помню, тогда в 7 классе учился. И в «Пыльнике» тоже были драки. Но было и уважение к работникам парка, по крайней мере, к музыкантам.
– Как вы считаете, большие массовые праздники наносили вред парку?
– Столько народа приходило, и ничего там не портили. Даже после огромных праздников грязи не было, т.е. не было какого-то похабного отношения. У нас же тысячи людей приходили, скалы были облеплены. И на самом деле парк был местом отдыха горожан. Еще в мое бытие появились инженеры, которые занимались гидроизоляцией. Например, с правой стороны как идти к источнику было болото, его осушали, и мы сажали березовую аллею. Потом эти 20-летние деревья куда-то делись. Мы делали все: косили, сажали, убирали, чинили и красили скамейки к новому сезону.
– Вы помните, как приезжал Дмитрий Лихачев?
– Тогда, будучи юным, я не понимал, чем это чревато. Мы не знали, что нас оттуда попрут. Ну, приезжал такой дедушка с помощницей. Естественно, с ним кто-то был от горкома партии, обычно завотделом культуры Галина Васильевна Мальдон (дивный человек!). Мы слышали, шел какой-то разговор, чтоб сделать заповедник, но не задумывались. Мне было всего 20 лет!
– А историю усадьбы вы знали?
– Конечно, у нас работали интересные люди, в том числе Эльга АБАКШИНА. Часто приходил Миша Костоломов. Мы общались. Что-то про усадьбу узнал позже. Поймите, в том возрасте мне было достаточно творчества. У меня был коллектив 30 человек, маленький ребенок. Помимо парка я вел дискотеки в городе. Это была вся моя жизнь. Когда я поступил в институт, меня уже знали на всем Северо-Западе.
– Возможно, что, осудив ЦПКиО как явление, забыли и все хорошее, что было с ним связано?
– С моей точки зрения с тех пор в парке ничего не изменилось. Прежде в парк ходили люди отдыхать. Там встречались, знакомились, влюблялись. Это было место досуга. Назвали заповедником, но не стали относиться к нему лучше. Я не вижу, чтоб там что-то стало прямо «вау». Вы со мной можете соглашаться или нет. Что там изменилось? Ну да, дорожки хорошо убирают. Как мешал городу ЦПКиО? Парк культуры как учреждение разгромили. На Батарейной горе нереально было работать. Нас заставляли там выступать, делать массовые праздники. Гора не приспособлена для этого. Это при мне ставилось колесо обозрения, которое потом умерло. Началось вот это жуткое отношение, вандализм. Автомобильчики помните? Все ломали. Я ушел из ЦПКиО. Парк Монрепо был хорошей природной сценой. Сзади высокая скала, а впереди вода и лес, акустика. Там терпимо звучала даже наша старая аппаратура. На мой взгляд, парк должен был стать заповедником номинально. Не надо было убирать оттуда мероприятия…
А может быть, ЦПКиО просто изжил себя в 90-е? В стране был момент, когда не было денег, народ метался, непонятно было, чем заниматься… Наверно, просто все так совпало. Большая часть коллектива ушла, культура по всей стране была в загоне, все должны были зарабатывать на себя…
Монрепо навсегда остался в моей жизни. Это было дивное время. Только представьте: осень, пустой парк, вечером открываешь окно, никого нет, только шум дождя, на деревьях колышутся тяжелые от воды листья. Я до сих пор помню эти звуки, хотелось писать стихи. Я счастлив, что тогда попал в Монрепо, и в моей жизни были эти мгновенья. И конечно, с профессиональной точки зрения это было хорошее, плодотворное время.
Материал подготовила Ирина АНДРЕЕВА, пресс-служба музея-заповедника «Парк Монрепо»
Фото из личного архива Григория Смолянского
