Именно под таким названием в историю Выборга и Крон-крепости Св. Анны вошли события, произошедшие 29 апреля 1918 года после вступления в город белофинских войск.
Кто-то из выборжан встречал «освободителей» с нескрываемым восторгом и радостью, кто-то более сдержанно и спокойно, а кто-то даже не подозревал, что этот день станет для него последним…
Читаем выдержки из дневника барона Павла Николаевича (Пауля Эрнеста Георга) Николаи, тогдашнего владельца имения Монрепо.
«29 апреля.
Какой сюрприз! В половине девятого меня позвали вниз, и я увидел пикет, состоящий из дюжины молодых людей в серой униформе и австрийских фуражках – белогвардейцы! Милые парни из Каянского полка! <…>
В городе видел длинную колонну узников – красных бандитов, которых уводили в барак. 22 представителя белых были убиты в тюрьме, и среди них архитектор Леандер Иконен – я надеюсь только, что белые смогут удержаться от мести. Это словно пробуждение от ночного кошмара. Думать, что мы свободны, свободны от красных и от русских…»
Спустя пару дней эйфория барона несколько поубавилась.
«2 и 3 мая.
<…> Мадам Наумова пришла попросить сертификат для своего мужа. Её сын, 16-летний мальчик, был схвачен и расстрелян в первый день, без всякой причины. Я думаю, услышали, что он говорит по-русски! Все русские названия улиц должны быть сняты в течение 48 часов. Это кажется идиотизмом в городе с таким большим русским населением.
Похоже, что многие, если не все русские, расстрелянные в прошлый понедельник, были невиновны. Офицера Панчулидзе задержали вместе с другими офицерами. Он по-немецки попросил разрешения поговорить с офицером, который спросил Панчулидзе, был ли он офицером красной гвардии. Тот ответил, что не был, но был офицером императорской армии. Его немедленно отпустили, остальные были казнены. <…>
Хочу сегодня позвонить коменданту. Это безумие! Вчера многих солдат белой гвардии видели пьяными. Похоже, казни будут продолжаться!..»
После страшных апрельских событий 1918 года, когда вступившие в Выборг белофинские войска на территории Крон-крепости Св. Анны у северного портала Фридрихсгамских ворот совершили массовое убийство сотен русскоязычных жителей города, стало очевидно, что всем оставшимся в живых необходима помощь и гарантированная защита.
В этой связи группой известных и уважаемых в Выборге людей во главе с бывшим коммерц-советником А. Жаворонковым и князем Салтыковым было инициировано прошение на имя выборгского губернатора с просьбой образовать специальную комиссию: «для оказания всестороннего содействия и защиты проживающим в Выборге семьям русских, главы которых пали жертвою гражданской войны в Финляндии, для устройства их дел и возможной эвакуации…»
В образованную Русскую комиссию при Выборгском губернаторе так же входили коммерции советник Ф. Сергеев, профессор А. Садовский, директор реального училища В. Рейхерт, купец П. Маркелов, бывший полковник царской армии В. Уперов, протоиерей М. Катанский, инспектор народных школ А. Садовников и супруга председателя комиссии О. Жаворонкова.
Структура комиссии представляла собой 8 отделов, включавших похоронный, продовольственный, эвакуационный, юридический и т.д. Работа комиссии остро нуждалась в финансировании. Первый взнос на канцелярские расходы комиссии внёс Василий Уперов.
Бывший комендант Выборгской крепости Ковернинский предложил комиссии деньги, всё ещё находившиеся в его распоряжении. Этот благородный поступок настоящего русского офицера, который не мог позволить себе присвоить некогда казённые деньги, послужил хорошим примером для многих. А вскоре и новые финские власти, осознав важность миссии и действительно сложное, порой бедственное положение русскоязычного населения губернии, ассигновали в распоряжение Комиссии несколько тысяч марок.
Полковник Уперов при помощи протоиерея Катанского, имевшего сведения о всех погребённых, занялся составлением списков расстрелянных жителей Выборга. Эти списки ныне хранятся в Ленинградском областном государственном архиве в городе Выборге. Поимённо были определены лишь 87 человек.
Точное число расстрелянных уже никогда не станет известным, хотя те же финские источники называют цифры от 300 до 500 человек. Ведь казни продолжались и 30 апреля, и не только в Крон-крепости.
Постепенно, в процессе опроса очевидцев трагедии, выяснялись подробности кровавой расправы в Аннинских укреплениях.
Например, графиня Платтер своими глазами видела, как у русских офицеров перед расстрелом финские егеря отбирали деньги, золотые украшения и личные вещи. Кто-то вспомнил, как при аресте у бывшего поручика Рахманинова белогвардейцы забрали золотой портсигар и два велосипеда. Интересно, что сам Рахманинов не принимал участия ни в белом, ни в красном движении, считал себя по праву отставным и по привычке носил на улице военную форму без знаков отличия. Как и большинство других убитых офицеров бывшей царской армии.
В числе казнённых оказались даже несовершеннолетние – мальчишки, вся беда которых заключалась в том, что они оказались на улице в своих гимназических фуражках и разговаривали на русском языке.
Мародёрство над лежащими после казни во рвах телами продолжалось несколько дней. Сегодня известно подлинное имя главного палача, командовавшего расстрелом, финские историки указывают его имя – майор Марти Эгстрем, шведского происхождения.
Шедшие в колонне на расстрел до последнего не верили, что это их последний путь, ведь абсолютное большинство не имело ни малейшей принадлежности к финским красногвардейцам…
В числе первостепенных важных задач Комиссии было успокоить оставшееся русскоязычное население Выборгской губернии, в любой момент ожидавшее насилия и расправы со стороны новой власти. Большое число русских семей, желавших покинуть территорию Финляндии и перебраться в Петроград, послужило к скорейшему решению об открытии перехода границы между Раяйоки и Белоостровом. Поначалу для эмигрантов не были установлены даже ограничения относительно вывоза с собой денег и ценностей.
Однако вскоре в Выборге начали возникать провокационные слухи. Так, местный архитектор Шульман заявил, что «в субботу 11-го числа (мая 1918г.) последний срок для отправки всех русских…» Дескать, всех русских мужчин, не уехавших из Финляндии к этому сроку, будут объявлять военнопленными. «Брать с собой можно не более 300 марок и бельё…»
Во избежание паники в городе пришлось подключиться и местным властям. Исполняющий обязанности градоначальника и губернатора генерал Левстрем заявил, что такого распоряжения не было, а заодно пообещал сделать всё возможное для установления пассажирского пароходного сообщения с Петроградом.
От населения постоянно поступало множество вопросов: могут ли оставаться в Финляндии бывшие финские гражданки, потерявшие финское гражданство по причине выхода замуж за русских подданных, если их мужья погибли в гражданскую войну; можно ли вывозить произведения печати и золотые вещи; выдадут ли уезжающим из Финляндии удостоверения в том, что они беженцы, с целью получить в Петрограде содействие на предмет дальнейшего следования, в том числе и в другие страны. Последнее было связано с тем, что выезд в Швецию русским был запрещён.
В скором времени финские власти довольно отчётливо сформулировали свои требования в отношении русских в Финляндии: «на её территории не должно быть всех бывших под судом, арестованных и так или иначе причастных к движению красной гвардии. До 17 мая не выдавать разрешений на выезд бывшим офицерам и лицам интеллигентных профессий. Русские, родившиеся здесь, могут остаться. При выезде из Гельсингфорса запрещено брать с собой звонкую монету, финских денег свыше 500 марок, ткани и продовольствия свыше, чем на 10 дней…»
На 10 мая 1918 г. в Русскую Комиссию было подано свыше 900 заявлений на выезд. Нужно сказать, что прямого сообщения между Выборгом и Петроградом не было. Поезд доходил только до моста у Белоострова. Мост нужно было перейти пешком, а уже за мостом стоял поезд на Петроград. В ЛОГАВ сохранилась значительная часть подобных прошений с приложением анкет, составе семей, личные фотографии. Можно предположить, что выехать из враждебной Финляндии тогда желали тысячи русских семей. Их моральное и психологическое состояние на тот момент представить несложно.
Архивные документы, в том числе и газетные статьи, подтверждают, что в мае-июне 1918 года в городе на глазах у всех продолжались противоправные действия в отношении русских жителей. Происходила скупка за бесценок имущества русских граждан, мародёрство в отношении имущества убитых, которое Русская Комиссия тщетно пыталась защитить.
В газете «Карьяла» № 68 имеется статья о том, что в пограничной с Петроградской губернией полосе, «в ближайших к Раяйокам станциях Финляндской железной дороги на финской стороне, бывали неоднократные случаи принудительного выселения русских. При этом выселение нередко было обставлено таким образом, что выселяемые не имели возможности сколько-нибудь целесообразно устроить свои имущественные дела и отношения, а иногда даже должны были бросать на произвол судьбы свое недвижимое имущество. Бывали случаи, что назначаемое по этим делам следствие производилось лицами, предъявившими требование о выселении…»
Уже к концу мая 1918 года стало понятно, что средств для оказания материальной помощи всем русским семьям, желающим покинуть Финляндию, недостаточно. Поэтому был организован сбор пожертвований по подписным листам. Норма выдачи пособий составляла 25 марок на человека, и только лицам, проживающим в Выборгской губернии, и только на эмиграцию (в документах везде стояло слово «эвакуация») в Россию.
Отделение госбанка в Выборге, по указанию директора В.К. Мейера, выдавало вкладчикам только хранящиеся наличные деньги. Все процентные и прочие кредитные бумаги были якобы отправлены в Петроград.
7 июня Финляндский Сенат запретил выдачу Комиссии денег из Выборгского отделения Госбанка на пособия «пострадавшим русским». Это распоряжение в виде телеграммы было отправлено генералом Маннергеймом – тем самым будущим маршалом и президентом Финляндии…
Ровно через год, в мае 1919 года Русская Комиссия приостановила выдачу удостоверений на выезд за границу ввиду того, что эту функцию взял на себя Особый Комитет по делам русских в Финляндии. А к августу количество русских семей, желающих выехать из Финляндии в Советскую Россию, пошло на спад…
Окончание следует
Использованные источники:
- ГКУ ЛОГАВ, ф.504, оп.1, д.2
- Ларс Вестерлунд. « Мы ждали вас как освободителей, а вы принесли нам смерть…». СПб.: Аврора – Дизайн, 2013
- Дневник П. Николаи. 1918 г. Из фондов музея-заповедника «Парк Монрепо».
