Звезда Аустерлица
О битвы грозный вид!
Смотри! Перун сверкает!
Се мчатся! Грудь на грудь!
Дружин сомкнутых сонм!
В. Жуковский
«Разыгравшаяся 2 декабря 1805 года близ деревни Аустерлиц вокруг Праценских высот эта кровавая битва – одна из самых грандиозных по своему значению во всемирной истории, одна из самых кровавых в наполеоновской эпопее», – так оценил Аустерлицкое сражение академик Евгений Тарле.
Земля на поле сражения, где 212 лет назад определялась история Европы, щедро полита кровью. Здесь французская армия Наполеона разбила русско-австрийскую армию, имевшую численное превосходство (у союзников было 83000 против 75000 в армии Наполеона). Кутузов вынужден был действовать согласно бездарному плану австрийского генерал-майора барона Франца фон Вейротера, но план этот был одобрен императором Александром I. Кутузов единственный в ставке союзных войск понимал сложность положения армии, он предсказывал катастрофу, которая ждет русскую армию в случае сражения, но Михаил Илларионович был фактически отстранен от командования. Тарле писал, что французские маршалы «изумлялись храбрости русских солдат, но не меньше абсурдному поведению и полному военному невежеству, растерянности и бездарности русских генералов, кроме Кутузова».
Вейротер разделил армию на 5 колонн и резерв, колонны на марше перекрещивались и мешали друг другу. А Наполеон собрал свою армию в один мощный кулак и бил этим кулаком колонны союзников, захватил стратегически важные Праценские высоты, поймал, как в мышеловку, значительную часть русско-австрийских войск. Военный историк Михайловский-Данилевский писал: «Громады французов валили на высоте с разных сторон. Кутузов понесся вперед и был ранен в щеку. Любимый зять Кутузова, флигель-адъютант граф Тизенгаузен, со знаменем в руках повел вперед один расстроенный батальон и пал, пронзенный насквозь пулею». Смертельно раненый Тизенгаузен умер от ран в деревне Силничка в доме кузнеца Антонина Хмеля. В Моравии долго стоял крест с надписью: «Здесь покоится адъютант русского царя граф Фердинанд Тизенгаузен, кавалер орденов святой Анны и Марии Терезии, родился 15 августа 1782 года, скончался в этом доме 4 декабря 1805 года от ран, полученных в битве под Аустерлицем. Умер смертью героя».
Из отчаянного положения армию спас командир дивизии Дмитрий Сергеевич Дохтуров. Когда в армии союзников началось беспорядочное отступление, Дохтуров смог предотвратить панику и руководил переправой через речку Литаву. Кто-то из приближенных посоветовал ему поберечь себя:
– Вспомните, что у Вас есть жена и дети! – Здесь честь – жена моя, а вверенные мне люди – дети мои, – возразил он.
Дивизия Дохтурова в сражении потеряла половину своего состава. Когда остатки дивизии соединились с армией, все считали ее уже погибшей. За отвагу под Аустерлицем Дохтуров получил орден Святого Владимира 2-й степени.
Славное и трагическое боевое крещение на поле под Аустерлицем принял лейб-гвардии Кавалергардский полк, которым командовал генерал-майор Николай Иванович Депрерадович. В битве полк потерял треть офицерского состава и 226 нижних чинов. Некоторые кавалергарды, раненые, попали в плен. Корнету Сухтелену было всего 17 лет, он получил ранение в голову и ногу. Раненых пленных офицеров подвели к Наполеону.
— Кто этот молодой человек рядом с Вами? – спросил Наполеон у командира эскадрона князя Репнина.
— Это сын генерала Сухтелена, он служит корнетом в моем эскадроне.
— Он еще слишком молод, чтобы драться с нами, — заметил Бонапарт.
И юный Сухтелен ответил Бонапарту:
— Не нужно быть старым для того, чтобы быть храбрым.
Итог сражения ужасен: союзники потеряли 27 тысяч человек (из них большинство – русские солдаты, офицеры и генералы – 21 тысяча), захвачено было около 155 орудий и 30 знамен. Потери французов – 12 тысяч убитыми и ранеными.
На следующий день во всех подразделениях французской армии читали приказ Наполеона: «Солдаты, я доволен вами: в день Аустерлица вы осуществили все, чего я ждал от вашей храбрости. Армия в 100 тысяч человек под начальством русского и австрийского императоров меньше чем в четыре часа была разрезана и рассеяна. Те, которые ускользнули от вашего меча, потоплены в озерах…»
Впервые со времен Петра Великого, после сражения под Нарвой, русская армия проиграла генеральное сражение. Но, несмотря на это, находясь на острове Святой Елены, Наполеон Бонапарт вспоминал: «Русская армия 1805 года была лучшей из всех выставленных когда-либо против меня. Эта армия никогда не проиграла бы Бородинского сражения».
А что о событиях 2 декабря 1805 говорили и писали в Европе? Мы можем узнать об этом благодаря Паулю Николаи, который служил тогда секретарем в российском посольстве в Лондоне. 17 декабря 1805 года он писал российскому послу Семену Романовичу Воронцову: «Курьер доставил депешу шевалье Паже из Оломоуца от 3 декабря. Он пишет, что… это была самая упорная и кровавая битва; центр нашей армии под командованием самого Императора вынужден был уступить врагу и, если бы у того была кавалерия, то из наших никому не удалось бы ускользнуть. Офицерам, окружавшим Императора, пришлось буквально силой увести его с поля боя, на котором остался барон Винцингероде и держался до последнего, пока не осталось никого, кому он мог бы отдавать приказы! В то же время наше правое крыло, состоящее из конной гвардии под командованием князя Багратиона, скрестилась в битве с французской кавалерией, и та была сильно отброшена назад. Силы французской армии были равны нашим. Следует отметить, что рассказ шевалье Паже был наполнен ужасом…»
На следующий день секретарь миссии Николаи представил послу Воронцову выдержки из берлинских газет. «Берлин, 9 декабря. Во время битвы 2 и 3 декабря Император бился во главе своей гвардии с невероятным мужеством. Первый день битвы оказался очень кровавым. Русские уступили дорогу. Французы, воспользовавшись этим обстоятельством, смогли напасть на центр русской армии и привели русских в полное замешательство. На следующий день военные действия возобновились. Русская армия врезалась с левого фланга в полностью дезориентированные ряды французской армии, и Русские вновь смогли занять свои позиции рядом с Аустерлицем. Потери с обеих сторон исчисляются 20 000 человек. Удивительным образом отличился князь Багратион.
Моравия, 4 декабря. В битве 2 декабря Русские потеряли часть своей артиллерии из-за внезапной атаки с Французской стороны, но к вечеру генерал Кутузов отбил артиллерию и освободил много пленных. 3 декабря во время военных действий фортуна улыбнулась союзным войскам, которые готовились к новой атаке, запланированной на 5 декабря. Её девизом стала фраза «победа или смерть». Сабля и штык разрешили сию дилемму. Русская гвардия под командованием великого князя Константина билась с особым мужеством. Австрийская кавалерия также много вложила в результат битвы».
Наконец, уже через 25 дней после сражения Николаи ознакомил графа Воронцова с письмом некоего господина Фош-Буреля, владельца типографии при дворе короля Пруссии. Письмо было адресовано генералу графу Менсону, находящемуся на службе Его Британского Величества. «11 декабря 1805 года. Мой генерал. В воскресенье и в понедельник мы испытывали смертельное беспокойство относительно результатов битвы, состоявшейся 2 и 3 числа текущего месяца. Обстоятельства этих двух дней крайне неблагоприятно складывались для Русских и грозили опасностью самому Императору, лично возглавившему свою гвардию. Целых два дня у нас не было никаких новостей о нем; в центр армии, командование коей он осуществлял, ворвалась батарея, прикрываемая 18 пушками, и устроила настоящее кровавое месиво в означенной точке. 1200 человек из гвардии Императора были убиты. Однако, 4 числа генерал Кутузов, мужественный Багратион и принц Лихтенштейн прорвались в тыл французов с правого фланга и возобновили битву. Русские, оживленные присутствием и мужеством самого Императора и подстегиваемые грозящей ему опасностью, разгромили Французов и одержали полную победу. Они вернули себе артиллерию и пленников, которых забрали Французы 2 и 3 числа.
Мы ждем обстоятельно изложенных подробностей этой битвы, которая, должно быть, обескуражила Французов и показала, что мы способны отправить к дьяволу их начальника.
Спустя 25 дней после Аустерлицкой баталии в Лондоне, в русском посольстве, могли утешаться подобными слухами!
Пришлось покривить душой и Михаилу Кутузову. Дело в том, что император Александр I велел составить две реляции: одну – «по совести и справедливости», а другую – «для опубликования». Кутузов для «опубликования» представил следующий рапорт: «По самым вернейшим изчислениям весь урон наш, как в убитых, так и в плен попавших, не доходит до двадцати тысяч, напротив того, по всем имеющимся сведениям, урон неприятеля в убитых и раненых простирается до восемнадцати тысяч». Официальная точка зрения сводилась к тому, что разбита была армия союзников – австрийцев, а русская армия пришла исключительно для того, чтобы их защищать. А когда защищать стало некого – просто ушли обратно.
Ах, как возмутился Наполеон от такой фальсификации! Даже выпустил специальный бюллетень: «Здравомыслящие люди с негодованием слышат, как император Александр и его Правительствующий Сенат утверждают, что поражение потерпели их союзники. Сто девяносто пять орудий, захваченных у русских и находящихся в Страсбурге, это не пушки союзников. 50 знамен, вывешенных в Соборе Парижской Богоматери, это не знамена союзников. Толпы русских, умерших в наших госпиталях или находящихся в тюрьмах наших городов, это не солдаты союзников. Вся Европа хорошо знает, что в России нет семьи, не носящей траур. И это не союзников они оплакивают».
В Петербурге оплакивала смерть своего старшего, 22-летнего сына Огюста, Франсуаза де Брольи-Ревель. Поручик лейб-гвардии Преображенского полка Огюст-Сезар де Брольи погиб в сражении 2 декабря 1805 года. Людвиг Николаи писал в Лондон своему сыну Паулю в январе 1806 года: «Ты вряд ли можешь представить себе состояние принцессы Ревель. Она потеряла под Аустерлицем своего Августа, своего старшего сына. Ей всё ещё казалось, что он, как и многие, которых считали погибшими, вернётся назад, и при подтверждении печальной вести её горе стало таким же сильным, как в первый момент. Карл, старавшийся утешить свою мать, сказал ей в частности: «Не лучше ли, что мы потеряли нашего Августа, а не нашего императора, который подвергался такой же опасности?»
Спустя четверть века после Аустерлицкого сражения барон Пауль Николаи увековечит память погибших в наполеоновских войнах братьев де Брольи, установив в имении Монрепо обелиск в их честь.
Материал подготовила библиотекарь музея-заповедника
«Парк Монрепо» Наталья Лисица
Иллюстрации:
1. Виллевальде Б. П. Подвиг конного полка в сражении при Аустерлице в 1805 году.
2. Мазуровский В. В. Бой за знамя.
3. Обелиск в усадьбе Монрепо. Гравюра Жакотте.
4. Огюст-Сезар де Брольи, погиб в Аустерлицком сражении 2 декабря 1805 года.
