7 (19) января 2020г. исполняется 200 лет со дня рождения Леонтия Николаи, сына Пауля и Александрины Симплиции Николаи. Лейтенант российского флота и поручик драгунского полка великого князя Михаила Павловича, командир Кабардинского полка, генерал-адъютант, офицер Свиты Его Императорского Величества и монах картезианского монастыря Гранд-Шартрёз. И это всё – о нём.
Как гордился Пауль своим сыном, сначала кадетом Морского корпуса, а потом флотским офицером! Он писал о своём «моряке» Михаилу Семеновичу Воронцову:
«Не хватает лишь Леонтия, моего моряка, который проводит лето на борту фрегата между Петергофом и Кронштадтом. Он провёл три дня у меня в Петербурге, и я был рад видеть, что он здоров телом и духом и по-прежнему весьма доволен своим занятием».
Получив назначение на Черноморский флот, Леонтий прибывает в распоряжение адмирала Михаила Лазарева.
Из письма Пауля Николаи Михаилу Воронцову:
«Мой моряк написал мне весьма подробный рассказ о своём прибытии в Николаев, о приёме, оказанном ему адмиралом Лазаревым, я бы сказал, практически отеческом, о его высадке в Севастополе под покровительством и опекой адмирала, которого он описывает мне как самого благосклонного военачальника, под командованием которого он когда-либо находился. В Николаеве адмирал разместил его под своим кровом и сразу же проявил своё внимание и даже лично провёл общее знакомство Леонтия с прекрасными зданиями и строительными работами в Николаеве и Севастополе, о которых мой дорогой мальчик уже пишет мне с подлинным энтузиазмом. Он также пишет мне с великою радостью, что адмирал приготовил для него место на борту нового корвета «Андромаха», под командованием капитана Истомина, одного из лучших на флоте».
Прекрасное начало военной карьеры, благосклонность командиров и начальников! Но — внезапно он оставляет флот, в 1844 году в чине поручика переходит в драгунский полк Великого князя Михаила Павловича и поступает в Военную Академию, которая готовит офицеров генерального штаба.
И – новый поворот в судьбе 27-летнего поручика Николаи – Кавказ. 20 лет службы на мятежном Кавказе. Экспедиции против горцев в Чечне и Дагестане, осада и штурм укрепленного аула Гергибиль, сражение на реке Мичик, блокада и штурм аула Гуниб, пленение имама Шамиля.
Михаил Воронцов писал в ноябре 1854 года Николасу Николаи, брату Леонтия Павловича:
«Я не силах в полной мере выразить вам свою благодарность, мой дорогой крестник, за вашу любезную и дружескую идею отправить мне отрывок из письма нашего дорогого Леонтия о его блестящей схватке с Шамилем. Он поистине заслужил быть награждённым орденом Святого Георгия на шейной ленте или быть возведённым в ранг генерала – и я надеюсь, что вскоре мы получим известие о том, что он был удостоен одной из сих двух наград. Я могу представить, какой радостью преисполнился ваш достопочтенный отец, узнав о великом подвиге своего сына, вызвавшем столь широкое обсуждение как у нас, так и за границей. Следует полагать, что после сей схватки Шамиль отступил и более не предпримет никаких действий на протяжении всей зимы, поскольку даже если он сумел вновь собрать внушительное войско после своего летнего выступления, я не думаю, что он смог бы сохранить вокруг себя сие войско, особенно после поражения и потерь, подобных тем, что нанесли ему ваш брат и его бравые кабардинцы».
Он был обласкан чинами и наградами. Генерал и офицер Свиты Его Императорского величества – в 34 года! Дважды награждался золотым оружием с надписью «За храбрость». Ордена Святого Георгия, Святого Владимира и Святой Анны, орден Белого Орла и монаршие благоволения «за отлично-усердную и ревностную службу».
А он не был опьянен заслуженными и искренними хвалами в свой адрес, его с молодых лет тянуло не к ратным подвигам, но к более высокому служению. Служению Богу…
Его решение о переходе из лютеранства в католицизм, а потом и уход в монастырь не сразу, но было поддержано братьями и сестрами.
Леонтий писал сестре Симплиции:
«Нынче с нами здесь милая Мария де Баранофф с семейством… Что за чудо эти простые и открытые люди!! Меня тронуло то, с какой добротой и сердечностью они приняли моё откровение. Разумеется, сначала они не поняли меня, но они столь непосредственны и настолько лишены малейшего эгоизма, что очень быстро приняли и поверили в то, что я поведал, дабы просветить и успокоить их. Особенно живо и дружески отозвался милый Пьер (генерал Баранов, муж сестры), чем невероятно растрогал меня. Решение моё единодушно принято всеми, так что о Шартрёзе мы говорим прямо и открыто. Октавия рассказала, что и её супруг понял меня, и от этого стало легче на душе. Милый друг, ты разделяла со мной терзания в ожидании ответа от нашего дорогого Черкеса (младший брат Александр). Хвала небесам, и тут не обошлось без Божьей помощи. Он написал мне замечательное письмо, со всей своей преданностью, покорностью и самоотречением… Очень меня порадовало его послание. Я вывел его из заблуждения о картезианском обете молчания. Мой славный брат полагал, что я не смогу говорить с ним, когда он приедет повидаться, что мы сможем лишь смотреть друг на друга! Я же заверил его, что если монаху дозволяется визит родственника или друга, то и разговаривать можно вволю. Вместе с тем, меня гораздо менее занимает то, как восприняли моё решение в высших сферах».
Подавая прошение об отставке, Леонтий Павлович готовился «преодолеть последние препятствия, коих можно ожидать от сильных мира сего». Однако резолюция Великого князя Михаила Павловича, под чьим началом служил барон Николаи, была настолько благоприятной, что «читая ее, меня можно принять за спасителя Отечества. Вместе с резолюцией Великого князя я получил письмо от него, настолько тёплое и лестное, что привело меня в восторг. И пусть даже это преувеличение, но, тем не менее, сие есть официальная бумага, которая не позволит бросать в меня камни, когда я удалюсь окончательно». Он и императору писал личное письмо, на которое ответа не получил, чем был огорчен. Однако Пьер Баранофф (муж сестры Марии) прочитал в «Петербургской газете», что прошение об отставке удовлетворено, с назначением пенсии и с правом ношения формы.
В возрасте 48 лет Леонтий Николаи вновь меняет свою жизнь, свою судьбу. В часовне Миссионеров в Ля Деливранд (Нормандия, Франция) он сложил свою доблестную шпагу к подножию статуи Девы Марии. 7 сентября 1868 года генерал де Николаи стал отцом Жаном-Луи, надев облачение картезианца и решительно начав новую жизнь, полную уединения, молитв и покаяния, жизнь, которую сам избрал для себя.
Через неделю после перехода из послушника в монахи он пишет сестре Симплиции:
«Произошло нечто невероятное и грандиозное, торжественное открытие новой жизни! Прошлое, свет и всё, что с ним связано, погребено!.. я чувствую в себе и покой, и умиротворение, и внутреннюю радость – тихую, мирную и всеохватную!.. я чувствую, что пришёл в цели, к которой так долго стремился! И что за благо принять сан в день рождества Богоматери!.. Отныне и навеки я священнослужитель!»
Более 20 лет он служил мессы, принимал гостей монастыря, которые приезжали в Шартрез либо как туристы либо чтобы на время удалиться от мирской суеты. Всех гостей – священников или людей светских – очаровывал прием, оказанный святым отцом Жаном-Луи, который, несмотря на монашескую рясу, сохранил выправку офицера и манеры дворянина.
Накануне нового 1891 года Леонтий (отец Жан-Луи) писал своей сестре Симплиции:
«Близится новый год. Вместе да возблагодарим Господа за всё то хорошее, что Он ниспослал нам в этом году и попросим Его благословить год наступающий. Я уже не так бодр, как раньше и ноги оставляют желать лучшего, но это уже возраст, ведь мне скоро 71 год! Иногда мне странно думать, что я уже старик!.. Прошлое кажется исчезнувшим сном, и приближается последний рубеж… Представить только, сколько в мире людей, которые даже не задумываются об этом и жертвуют вечной жизнью ради нескольких быстротечных мгновений! И скольким мы обязаны Господу за то, что оградил нас от этого мира, полного иллюзий и тщеславия… Да благословит тебя Бог! С Рождеством и счастливого нового года!».
Конечно, он не догадывался, что это послание – последнее, а новый год принесет Симплиции боль от потери любимого брата. О его уходе горевали все, кто любил его при жизни. И в монастыре, и в Фурвуари, в Нормандии и в Петербурге. Священник из монастыря Гранд-Шартрез сказал племяннику отца Жана-Луи, Шарлю-Мари де Брольи:
«Скажите его семье, что он жил как праведник… так считали все, кто когда-либо знал его».
Материал подготовила младший научный сотрудник
музея-заповедника «Парк Монрепо» Наталья Лисица
Подготовлено по письмам Пауля Николаи к Михаилу Семеновичу Воронцову из «Архива князя Воронцова». Том 37. Из архива музея-заповедника «Парк Монрепо».
И по материалам книги «La Reverende Mere Niciolay et les origins de la Congregasion de la Sainte-Famille de la Delivrande». Из архива музея-заповедника «Парк Монрепо».
Иллюстрации:
- Портрет Леонтия Павловича Николаи. Литография ред. росс. Военной Хроники (Е.Дарленг). Из собрания Императорской Главной Квартиры.
