В сентябре 1868 года барон Леонтий Павлович Николаи, бывший флотский офицер, бывший генерал, адъютант Его Императорского Величества, командир Кабардинского полка, командир Кавказской гренадерской дивизии, дважды награжденный золотым оружием с надписью «За храбрость» стал монахом ордена картезианцев. Он принял сан в монастыре La Grande Chartreuse, близ Гренобля во Франции под именем Жан-Луи (Jean-Louis). Он писал своей сестре Симплиции: «Произошло нечто невероятное и грандиозное, торжественное открытие новой жизни! Прошлое, свет и всё, что с ним связано, погребено!.. я чувствую в себе и покой, и умиротворение, и внутреннюю радость – тихую, мирную и всеохватную!.. я чувствую, что пришёл в цели, к которой так долго стремился!»
Брату Жан-Луи было поручено заниматься гостями монастыря, которые приезжали в Шартрёз либо как простые туристы, либо чтобы на время удалиться от мира. Всех их – священников ли, художников, светских людей – очаровывал приём, оказанный святым отцом, который, несмотря на монастырскую рясу, сохранял учтивость и манеры дворянина.
В его обязанности входило также служение мессы в Фурвуари (Fourvoirie), в часовне для рабочих, занятых на производстве знаменитого ликёра Гранд-Шартрёз. И он отправлялся туда каждую неделю, какая бы ни стояла погода. Однажды, когда он возвращался после службы из Фурвуари, с ним приключился несчастный случай.
6 декабря 1880 года он упал в глубокий овраг, а нашли его лишь 2 дня спустя, окоченевшего от холода, с ушибами, но без единого перелома. Это казалось настоящим чудом.
Вот как описывал эту драматическую, а вместе с тем чудесную, историю доктор монастыря Гранд-Шартрёз в письме отцу-викарию:
«Достопочтенный отец, Вы просите меня подробно рассказать о несчастном случае, в котором пострадал отец Жан-Луи на маллавилльской дороге 6 декабря… По своему обыкновению, отец Жан-Луи вышел из обители в воскресенье вечером, 5 декабря, чтобы на следующий день отслужить мессу в Фурвуари… После службы с посохом в руках, сопровождаемый собакой, он направился в Кюрьер, надеясь остановиться и перекусить в заведении для глухонемых. Из Кюрьера он вышел около 11 часов, за ним всё так же следовал пёс. Вместо того, чтобы пройти привычной дорогой к монастырю, он выбрал путь через Маллавилль… Преподобный отец тихонько читал текст заупокойной службы, как вдруг оказался на тропинке, называемой Sentier des Sangles, а она, как Вы знаете, очень крутая и опасная, поскольку в некоторых местах обрывается на несколько сотен метров вниз.
Отец Жан-Луи, с молитвенником в руках, неблагоразумно ступил на эту тропу, шириной не более 40 сантиметров, круто обрывающуюся в пропасть. Он, однако, смог перейти горную речку Тенезон, перепрыгивая с камня на камень, а затем путь его лежал вдоль пропасти метров 30 в глубину. Внезапно он оступился и покатился вниз.
Удар, несомненно, был очень сильным, отчего он сразу же потерял сознание, поскольку самого падения он не помнит. Пропасть, где мы обнаружили его — восемнадцати метров в глубину. Отец сначала скатился по пологому склону, метров 10, а потом почти с отвесного склона в 8 метров, меж двух скал с выступающими острыми краями, о которые он, вероятно, ударился. Приземлился же он на берегу речки, на камни и гравий…
Славный пёс, сопровождавший его от Фурвуари, не бросил его и даже мог бы спасти, если бы два лесоруба, проходившие днём по злосчастной тропинке, правильно поняли, отчего он так разливается лаем. Они же поспешили убраться, испугавшись огромной собаки в таком уединённом месте. Лежавший на спине отец Жан-Луи не мог со дна своей пропасти видеть того, что происходило наверху. А вот как он сам поведал нам о том, что с ним произошло далее: «Когда я потихоньку пришёл в себя, то понял, что скоро стемнеет, поскольку по соседним горам уже поползли тени. Положение моё было весьма плачевным: я лежал на спине, практически полностью обездвиженный. По меньшей мере час мне понадобился, чтобы перевернуться на бок, наименее пострадавший при падении. Собака находилась подле меня: время от времени добрый пёс лизал мне руки, ласкался, пытался согреть. Я рассудил, что меня уже хватились и, конечно же, ищут. С наступлением ночи уверенность моя ослабела, а когда никто не пришёл на помощь и в среду утром, я смиренно положился на волю Божью и молил Непорочную Деву, как раз был её день, взять меня под свою защиту. Я лежал на боку и не мог двигаться… не испытывая огромных страданий и почти не чувствуя ни голода, ни жажды… В среду, перед наступлением ночи, Лион, мой товарищ по несчастью, покинул меня. Позднее я узнал, что, добравшись назад в Фурвуари, он всячески выказывал беспокойство и что даже ухватил почтальона за одежду и тянул, как будто призывая следовать за собой. Увы, никто не обратил на это внимания. Утром в четверг я начал кричать: «На помощь!» и Божественное Провидение услышало меня. Около половины одиннадцатого я увидел на тропе юного монастырского пастушка, направлявшегося в Кюрьер… Я решил, что то был ангел, посланный Господом мне во спасение…Когда я позвал его в первый раз, он испугался, а увидев меня, со всех ног бросился за подмогой».
Через 20 минут после того, как услышал крики Жана-Луи о помощи, пастушок наткнулся на двух братьев-монахов, занимавшихся поисками преподобного отца… Мальчик объяснил братьям, где именно произошёл несчастный случай, и они отправили его в приют для глухонемых попросить у настоятеля носилки. Отец-настоятель был так рад, что пропавший нашёлся живым и просил пить, что снарядил не только носилки и всё необходимое для спасения несчастного, но выделил ещё и повозку, на случай если невозможно будет вынести его на руках.
Прибыв в указанное пастушком место, братья начали звать святого отца. Он ответил им голосом столь слабым, что они даже сначала не поняли, откуда он откликается… Наконец, они увидели его и поспешили спуститься. Брат Луи поскорее развёл костёр, чтобы обогреть преподобного отца.
Позднее Жан-Луи со смехом вспоминал: «Огонь развели так близко, что один бок у меня был как ледышка, зато другому грозило поджариться».
После тщательного обследования я с удовлетворением отметил, что обошлось без кровопотери и переломов, были сильные ушибы и почти полностью лишена подвижности левая сторона тела… С большой осторожностью мы сделали всё, чтобы согреть больного, дали ему немного поесть и попить. В течение нескольких дней все преданно ухаживали за больным, он почувствовал себя лучше, и его теперь можно было перенести в более удобную комнату на втором этаже…
Пёс Лион, следовавший вместе с почтальоном из Фурвуари, внезапно изменил направление и понёсся к оврагу, без сомнения, для того, чтобы убедиться, там ли ещё хозяин… Не найдя Жана-Луи, совершенно измотанный, Лион вернулся в Кюрьер как раз в тот момент, когда один из братьев открывал дверь в покои больного. Славный пёс влетел в комнату, встал передними лапами на кровать и принялся лизать хозяина и всячески демонстрировать ему свою радость. Когда его отогнали, он устроился бдительным часовым на полу у кровати.
Та же сцена повторилась на другой день, когда больного перенесли на второй этаж, но тут всё едва не закончилось трагически, ибо верный пёс не просто поставил передние лапы на кровать, а забрался на неё сам и всем своим весом опустился на обездвиженную половину тела, что могло бы причинить боль, но Господь не допустил этого.
Выздоровление не заняло много времени; 28 декабря, через 22 дня после несчастного случая, преподобного отца отвезли в монастырь, а 19 января, в свой 61 день рождения, он с радостью принялся служить святую мессу. Сегодня же, 2 февраля, он пожелал присутствовать при вечерней службе… Очень скоро преподобный отец окончательно оправится и напоминанием о печальном происшествии ему останется лишь долг признательности Святой Деве, что в момент падения уберегла его от переломов, помогла выбраться живым после трёх суровых зимних дней и ночей, проведённых на дне оврага, и отправила ему в помощь милых и преданных людей. Вот так, достопочтенный Отец, насколько можно точно, я описал Вам несчастный случай, который, без вмешательства свыше закончился бы гибелью Жана-Луи де Николаи… Газеты более-менее правдиво рассказали об этом под заголовком «Драма в Альпах», а следовало бы сказать «Чудо у речки Тенезон».
Жамм, врач, Сен-Лоран-дю-Пон, 2 февраля 1881 года
Десятью годами позже отец Жан-Луи (в миру Леонтий Павлович Николаи) писал сестре:
«8 декабря я был в Кюрьере, где монахи из ордена Святого Габриэля занимаются на выделенные нами средства глухонемыми…Как ты помнишь, именно туда меня доставили после падения в овраг и там я был предоставлен милосердным заботам братьев. И в годовщину сего происшествия я навещаю их, дабы выразить свою благодарность. 10 лет уж прошло! Так что праздник Непорочного Зачатия я встретил в овраге, поскольку упал я туда 6 числа, а достали меня 9…Как обычно, добрые братья оказали мне самый сердечный приём и праздник прошёл самым радостным образом».
Материал подготовила научный сотрудник
музея-заповедника «Парк Монрепо» Наталья Лисица
Иллюстрации:
1. Clerget Hubert (1818-1899) «Гранд-Шартрез». Гравюра.
2. Гранд-Шартрез. Акварель неизвестного художника. 1891 г.
3. Монах картезианец. Рисунок из книги «Преподобная матушка де Николаи и происхождение конгрегации Святого Семейства де ля Деливранд».1920 г.
4. Монах картезианец в монастыре Гранд-Шартрез. Современное фото.
