Очередной отрывок из книги «Один год в России. 1904-1905» посвящен трагическому событию в русской истории. 9 января (22 января по новому стилю) 1905 года в Петербурге была расстреляна демонстрация рабочих, которые шли к царю, чтобы вручить петицию с требованиями. Из окна дома № 6 на Миллионной улице Рене Элтон Мод видела некоторые эпизоды этого дня.
Вот что пишет Рене Элтон Мод:
«В воскресенье, 9 января 1905 года, которое вошло в историю как «Кровавое воскресенье», появились первые знамения грядущего нашествия, которого так долго ожидали.
За целую неделю до этого полиция расклеивала листовки, умоляющие публику не выходить на улицу в тот день, так как ожидаются беспорядки, и предупреждали, что полиция не может нести ответственность за то, что может произойти.
День выдался более хмурый, чем обычно, всю предыдущую ночь шел сильный снег… Из окон дома на Миллионной, 6 я видела странную и ужасную толпу недовольных и революционеров; на Миллионной я остановилась у своего дяди Баранова. Зимний дворец был расположен совсем рядом, на большой площади в конце нашей улицы, так что найти лучшее место было бы трудно.
Люди продолжали приходить небольшими группами с раннего утра, пока не стали одной плотной массой под окнами Зимнего дворца, ибо Гапон, их вожак, приказал им собраться в 2 часа дня на огромной Дворцовой площади. Эти обманутые существа несли всевозможные орудия, некоторые даже косы на плечах, я полагаю, это на самом деле все, что они могли достать. У всех был вид отчаянно-заносчивый и взволнованный, даже у детей. Некоторые женщины несли тяжелые узлы, как будто собирались покинуть свои дома навсегда. Двери домов и ворота во дворы были заперты тяжелыми цепями из-за боязни вторжения и грабежей. Больше, чем когда-либо, чувствовалось, что ты живешь на вулкане — и очень живом — извергающем самые грозные элементы разрушения.
Несколько раз кавалергарды атаковали толпу; сначала медленно, но результативно – все происходило под нашими окнами — пока толпа не была отброшена назад.
Моя бедная тетя была ужасно напугана и запретила мне выходить на улицу в тот день, следовательно, я не была свидетелем ни одной из кровавых сцен, которые происходили, и которые газеты блестяще раздули. Император и императрица вышли к толпе на один из балконов Зимнего дворца, их вид, казалось, действовал на людей, скорее, успокаивающе (на самом деле император с семьей в этот день были в Царском Селе).
Многие обвиняли императора, другие — армию за кровопролитие в тот день, но что еще они могли сделать в сложившихся обстоятельствах?
Трижды призывали толпу разойтись, трижды их предупреждали, что последует за их отказом разойтись, но единственным ответом была гнетущая и угрожающая тишина.
Если бы решительные меры не были приняты немедленно, я уверена, что император разделил бы судьбу короля Людовика XVI.
Стреляли на Невском проспекте, на Морской улице. Мы постоянно слышали свист пролетавших пуль.
Кавалергарды вынуждены были неоднократно атаковать толпы на набережных и в других местах города.
Толпа не была вооружена и хранила молчание. Их выступление было, несомненно,
революционным, но отнюдь не всеобщим восстанием всего народа. Прискорбно было, что среди убитых и раненых числилось немало ни в чем не повинных людей, показавшихся на улицах из любопытства, — но это, конечно, была их собственная неосторожность, так как они должны были прислушаться к предупреждению.
Экипажи были перевернуты, разгневанные люди сорвали с проходившего мимо генерала всю одежду, несмотря на холод, а затем избили его.
Молодого офицера бросили в канал; друг предупредил нас по телефону из Зимнего дворца, что даже высовываться на улицу опасно.
Моя бедная тетушка Баранова была очень напугана и говорила мне дрожащим голосом: «Ни в коем случае не включай электрический свет, есть опасность, что революционеры будут стрелять по окнам…они войдут в дом и убьют нас всех». Несмотря на то, что наш дом был частью дворца Великого князя, имуществом царского дома, двор нашего дома был заполнен солдатами. Несколько дней мы жили при свечах, это было довольно мрачно после великолепного света множества люстр.
Гапон и некоторые другие вожди действительно обманули эти доверчивые массы и заставили их поверить, что своими демонстрациями они заставят царя согласиться с их требованиями; но вскоре массы узнали, что лидеры превращают их в инструменты
собственных амбиций. Таким образом, среди народа вскоре распространились недовольство и утрата веры.
На следующий день в газетах появились самые зловещие новости о том, что теперь население будет снабжено бомбами и огнестрельным оружием, что дома будут взламывать и грабить, но оказалось, что эти ожидаемые опасения не имеют под собой никаких оснований. Впрочем, в ту ночь еще было какое-то волнение, и на Садовой шли бои, но кровопролития не было».
Кузина Рене Элтон Мод, Ольга Петровна Баранова, 18 января 1904 года вышла замуж за Льва Александровича Зиновьева, который в то время служил в лейб-гвардии Конном полку. Конная гвардия занимала в петербургском обществе привилегированное положение. Шефом Конного полка всегда был император.
Лев Зиновьев писал о событиях января 1905 года: «Последние месяцы моей службы в полку – я был тогда уже женат — мне пришлось участвовать в неприятной и скучной обязанности, связанной с предупреждением и подавлением беспорядков в Петербурге. Беспорядки эти явились началом революции 1905 года.
Мне лично только раз пришлось участвовать в фактическом подавлении беспорядков – это было на площади перед Зимним дворцом 9 января 1905 года, в «Кровавое воскресенье», как его потом называли в революционных кругах, название это и сейчас встречается в книгах, описывающих те времена. Об этом 9 января потом создавались исторические книги, сильно преувеличивавшие и искажавшие действительные факты. Говорилось о настоящих сражениях на улицах Петербурга, о многих тысячах убитых и тому подобное.
Лично я, дежуря накануне со своим эскадроном, которым я временно командовал за отсутствием эскадронного командира, в одном полицейском управлении слышал, как какой-то рабочий с полными подробностями рассказывал начальнику управления, что и как произойдет завтра. Очевидно, он не один знал об этом, полагаю, что и начальник управления доложил все своему начальству… Тем не менее никаких мер принято не было и войска были вызваны на Александровскую площадь часов в 10 утра, вместе с Кавалергардским полком и пехотным Преображенским, и очень скоро после этого площадь была со всех сторон окружена густой толпой рабочих. Толпа вела себя спокойно, просто стояла на месте и не двигалась.
Генерал, командовавший войсками на площади, — я сейчас не помню, кто это был, — распорядился предложить толпе разойтись, что было сделано согласно уставу, три раза. После этого нам было приказано атаковать толпу — Кавалергардскому полку по направлению к Миллионной улице, нам — по направлению к Певческому мосту. Слово «атаковать» звучит очень громко. На самом деле мы ехали шагом, толкая толпу грудями лошадей, — толпа медленно поддавалась и постепенно рассеялась по соседним улицам. Все это происходило совсем мирно, никто никого не рубил и не бил и даже отдельные люди из толпы обменивались шуточками с солдатами. Однако на другой стороне площади, где стоял Преображенский полк, дело не обошлось так мирно. Когда, несмотря на несколько предупреждений, толпа не двигалась, полку было приказано стрелять, и одна рота дала три залпа, после чего толпа разбежалась. При этом было убито 18 человек и было какое-то число раненых.
В других частях города тоже стреляли в толпу и тоже были убитые, всего, кажется, около 200 человек. Очевидно, это было очень печально и не знаю насколько неизбежно, — там. Где был я, мы справились спокойно без всякой стрельбы, но не знаю, как обстоятельства сложились в других частях города, и как там вела себя толпа. Во всяком случае, число убитых было намного меньше, чем заявляли революционные партии и писали заграничные газеты, говорившие о многих тысячах.
Сам Гапон куда-то скрылся, бежал за границу и там официально примкнул к социал-революционной партии. Однако остался и агентом полиции, партия получила доказательства этого и приговорила его к смерти. В конце концов он был убит (повешен) на уединенной даче в одном из небольших дачных мест около Петербурга социал-революционером инженером Рутенбергом.
Все эти события в связи с усиленной деятельностью социал-революционной боевой дружины, совершившей ряд покушений на правительственных лиц (между прочим, были убиты бомбами министр внутренних дел Плеве и генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович), были предвестниками революции, скоро принявшей еще более резкие формы».
Воспоминания Льва Александровича Зиновьева опубликованы в книге «В огне трех революций», напечатанной в издательстве «Русский путь» в 2017 году. К изданию воспоминания подготовил внук Льва Александровича, С.К.Зиновьев-Фицлайон.
Книга есть в библиотеке музея-заповедника «Парк Монрепо».
Перевод отрывка из книги «Один год в России. 1904-1905» подготовила научный сотрудник музея-заповедника «Парк Монрепо» Наталья Лисица
Продолжение следует….
Иллюстрации:
- Дворцовая площадь 9 января 1905 года. Фото.
- Кавалеристы у Певческого моста 9 января 1905 года. Фото.
- Обложка книги Зиновьева Л.А. «В огне трех революций».
- Миллионная улица. Фотооткрытка 1903 года.
- Миллионная улица в начале ХХ века. Фотооткрытка.
