(из договорной грамоты Новгорода с Ливонским орденом от 28 января 1323 г.)
Спокойная жизнь города-крепости Фридрихсгам (ныне Хамина), в котором проживало примерно 1000 жителей и 3000 солдат гарнизона, резко изменилась в июне 1809 года, когда в городок прибыли шведские и русские участники мирных переговоров, которые продлились 5 недель. Результатом этих переговоров стал заключенный 5 (17) сентября 1809 года Фридрихсгамский мирный договор. Подписание этого договора завершило русско-шведскую войну 1808 – 1809 годов. Главный итог войны – вхождение Финляндии в состав Российской империи на правах автономного княжества Финляндского. Договор был составлен в двух экземплярах (на русском и французском языках), содержал преамбулу, 21 статью и заключение. Со стороны России договор подписали министр иностранных дел граф Николай Петрович Румянцев (убеждённый франкофил, сторонник дружественных отношений с Наполеоном) и русский посланник в Стокгольме Давид Максимович Алопеус. Со стороны Швеции – бывший посол в Петербурге генерал от инфантерии барон Курт Людвиг Богислав Кристоф Стедингк и полковник Андерс Фредрик Шельдебрандт.
Вот как решался территориальный вопрос между Россией и Швецией согласно договору: «Ст. IV. Его Величество Король Шведский как за себя, так и за преемников его престола и Королевства Шведского отказывается неотменяемо и навсегда в пользу Его Величества Императора Всероссийского и преемников Его престола и Российской Империи, от всех своих прав и притязаний на губернии ниже сего означенные…, а именно: на губернии Кюмменегордскую, Нюландскую и Тавастгускую, Абовскую и Биернеборгскую с островами Аландскими, Саволакскую и Карельскую, Вазовскую, Улеаборгскую и часть западной Ботнии до реки Торнео, как то постановлено будет в следующей статье о назначении границ.
Губернии сии со всеми жителями, городами, портами, крепостями, селениями и островами, а равно их принадлежностями, преимуществами, правами и выгодами будут отныне состоять в собственности и державном обладании Империи Российской и к ней навсегда присоединяются.
Ст. V. Море Аландское (Alandshaff), залив Ботнический и реки Торнео и Муонио будут впредь служить границей между Империей Российской и Королевством Шведским.
По размене ратификаций, немедленно назначены будут инженеры с одной и другой стороны, кои явятся на места, для постановления границ вдоль реки Торнео и Муонио…»
Полномочными комиссарами по размежеванию границ от России были назначены Петр Энгельман, полковник Генерального штаба и барон Павел Андреевич Николаи, коллежский советник Государственной коллегии иностранных дел. Получив назначение, Павел Андреевич писал из Петербурга графу Воронцову: «С-Петербург, 5 (17) февраля 1810 года. Несколько дней назад г-н канцлер предложил мне войти в комиссию, которую собираются отправить для совместного с подобной комиссией из Стокгольма определения границ между двумя странами, благодаря чему я смогу побывать за пределами Торнео и познать до перехода в иной мир человека в его самом прекрасном состоянии, когда он менее всего вызывает зависть. Вся работа будет поделена между офицером-инженером и мною. Она будет достаточно проста, так как вся граница помечена в соглашении. Я полагаю, что мы отправимся в марте».
Барон Николаи воспользовался этим назначением, «чтобы установить связи с представителями местного общества». В командировке он познакомился с пасторами лютеранской церкви Кеми и Муонио Матиасом Кастреном и Матиасом Колстремом, с которыми позже переписывался и поддерживал добрые отношения.
В письме графу Семену Романовичу Воронцову от 9 октября 1810 года Пауль (Павел Андреевич) подробно описывает свое путешествие по «Новой Финляндии»: «…вел кочевой образ жизни, каждый вечер ставил палатку и каждое утро ее снимал, борясь с тучами кровососущих комаров в течение всего дня, рядясь в шубу, меховую шапку и теплые сапоги перед тем, как ложиться спать». Любопытны его описания населения Лапландии: «страна моего пребывания отличается суровым климатом, проживающая там человеческая раса великолепна, и я проникся к ней высоким чувством». Пауль сокрушался, что не довелось увидеть лапландских оленеводов-кочевников, но – повезло: они обнаружили стойбище из нескольких сотен оленей. «Семья, состоящая из 8 человек, проживала в одной палатке, там же хранились сыры, молоко и сушеная рыба, прочий провиант и зимние вещи и, наконец, все остальное их имущество, разложенное вокруг палатки под чем-то вроде крыши, сооруженной из натянутых от одного ствола дерева к другому полотен ткани. Меня интересовали лишь олени. Я испробовал их молока, которое подоили прямо в нашем присутствии. Как сказали бы англичане, оно невероятно rich (жирное) и имеет интересный вкус. Что касается самих Лапландцев, это самые большие свиньи, коих я когда-либо видел – последние грязнули (!)». Несмотря на ранние ночные заморозки и дневной холод, Пауль был доволен своей поездкой: «Мне очень понравился сей новый стиль путешествия. За исключением 70 верст, что мы проделали по земле отсюда до Офвер-Торнео, где дорога из Европы заканчивается маленькой тропинкой, ведущей к дому пастора, мы проплыли 1200 верст туда и обратно на открытом кораблике. Погода в целом была весьма хорошей, но прохладной, и я мог бы сказать, что в этом году лета мне увидеть не довелось… я был рад проехаться по Новой Финляндии; я посмотрел на наиболее живописную ее часть, невероятно красивую особенно летом по пути из Куопио. Красивое озеро Сайма дарит великолепные виды». Но поездка в Лапландию была не просто этнографическим путешествием, а прежде всего – служебной командировкой. «К счастью, самая тяжелая часть нашей работы уже отправлена. Нам остается еще подписать акт с обозначением границ, которое должен быть вот-вот готов; однако, составление карт сильно продлит наше пребывание здесь, и даже сверх того, что я себе представлял. Исходя из расчетов, сделанных господами, мы не сможем уехать отсюда раньше декабря». Возвращения Пауля из Лапландии ждала его невеста, Александрина Симплиция де Брольи. 14 февраля 1811 года в Монрепо состоялась свадьба 34-летнего дипломата Пауля Николаи и 23-летней выпускницы Смольного института благородных девиц Александрины де Брольи, о чем Пауль счастлив был сообщить в письме графу Воронцову.
После соблюдения всех формальностей, связанных с размежеванием земель между Россией и Швецией, Финляндия вошла в состав России, получив при этом большие привилегии. Сохранена была лютеранская вера, осталось неизменным и шведское законодательство. А финский язык впервые получил статус государственного! Финны получили возможность уезжать в Россию, работать и делать карьеру. Наиболее характерными для петербургских финнов были профессии ткача, прядильщика, портного, сапожника, столяра. Финны работали в столице извозчиками – вейками. Зимой «из окрестных чухонских деревень наезжали в необыкновенном количестве “вейки” со своими лохматыми бойкими лошадками и низенькими саночками», – вспоминал художник М.В. Добужинский. На вейках катались вплоть до середины 1930-х годов. Традиционно финской была профессия столичного трубочиста. Из трубочистов Петербурга каждый третий был финном. В большинстве своем финны были известны как трудолюбивые, дисциплинированные и честные работники. Женщины торговали молоком и часто нанимались в качестве прислуги. Их ценили за чистоплотность и старательность. «Большая часть петербургских кухарок, – писал журналист А. А. Бахтиаров, – чухонки, они опрятны, верны и честны, но очень упрямы».
В Петербурге проживало больше финских ювелиров, чем во всей Финляндии. Наставником Карла Фаберже был Хискиас Пёнтинен из Ристиина. Мастером фирмы Фаберже являлся поставивший свою подпись на многих императорских пасхальных яйцах Хенрик Вигстрём. Работавший на Большой Морской улице и на Невском проспекте ювелир Александр Тилландер был поставщиком Двора Его Императорского Величества.
Да и в российской армии финны делали блестящую карьеру! Около 400 из них стали генералами или адмиралами. К.Г. Маннергейм был генерал-лейтенантом, в Измайловском полку служили К. Энкель и Р. Вальден. В свиту Николая II на коронации входил финляндец адмирал Оскар фон Крэмер. Воспитанник Кадетского корпуса из Хамины Александр Редигер являлся военным министром России в 1905-1909 гг. Кристиан Авеллан из Ловиисы руководил работой морского министерства во время русско-японской войны. Михайловское артиллерийское училище и Академию Генерального штаба в Петербурге закончил генерал Вилхо-Петтер Ненонен, основатель артиллерии независимой Финляндии.
Удивительно, но русское аристократическое общество было возмущено условиями тягостного для Швеции мира. Вот что пишет Филипп Филиппович Вигель, русский мемуарист: «Ничего не могло быть удивительнее мнения публики, когда пушечные выстрелы с Петропавловской крепости 8 сентября возвестили о заключении мира, и двор из Зимнего дворца парадом отправился в Таврический для совершения молебствия. Все спрашивали друг у друга, в чем состоят условия. Неужели большая часть Финляндии отходит к России? Нет, вся Финляндия присоединяется к ней. Неужели по Торнео? Даже и Торнео с частью Лапландии. Неужели и Аландские острова? И Аландские острова. О, Боже мой! О, бедная Швеция! О, бедная Швеция! Вот что было слышно со всех сторон… Русские видели в новом завоевании своем одно только беззаконное, постыдное насилие… С самого Тильзитского мира смотрела она на приобретения свои с омерзением, как на подачки Наполеона… Те из русских, кои несколько были знакомы с историей, не столько негодовали за присоединение Финляндии, сколько благодарили за то небо. Обессиление Швеции упрочивало, обеспечивало наши северные владения, коих сохранение с построением Петербурга сделалось для нас необходимым».
Еще при подписании мирного договора в Тильзите в 1807 году Наполеон сказал Александру I: ««Швеция – ваш враг уже в силу географического положения». Действительно, со времен Новгородской республики (с 1142 года) между Россией и Швецией было 18 (!) войн и военных конфликтов. С подписанием Фридрихсгамского мирного договора завершилось противостояние государств, которое продлилось почти семь веков.
Свидетелем и даже участником событий начала XIX века, которые, без сомнения, изменили мир, был российский дипломат, владелец имения Монрепо в Выборге, барон Павел Андреевич Николаи.
Лисица Наталья,
библиотекарь ГБУК ЛО «ГИАПМЗ «Парк Монрепо»
