Зарос как в сказке старый парк…
Как стражники, причудливо стоят деревья,
И гонит теплый ветерок листву
На позаброшенной аллее…
Заброшена стоит беседка,
Укрытая ковром листвы,
И манит старая скамейка:
«Присядь и с нами погрусти…»
Ника Турбина
В романтичном XVIII веке в России появились первые пейзажные парки. Парки с множеством павильонов, спрятанных в гуще растительности хижин, мостиков, мельниц и Bellevue приглашали к неспешному путешествию гостей усадеб в сопровождении хозяина. Тщательно разрабатывался маршрут прогулок с продуманными остановками, эффектными панорамами и внезапно открывающимися перспективами.
Оказалось, что долгие прогулки по садам и паркам – занятие утомительное, иногда хотелось и отдохнуть в тени деревьев, уединиться вдвоем или с книгой, удалиться для размышлений или насладиться в одиночестве дивными пейзажами. Поэтому непременным атрибутом пейзажного парка становится садовая скамья – «место отдохновенья». Массивная мраморная или гранитная, «сельская» из ветвей и прутьев, легкая деревянная, позже – кованая металлическая, скамейка тоже стала украшением парка.
В Старом парке Царского Села в 1780-е годы насчитывалось 84 металлических канапе, выкрашенных в белый и зеленый цвет. О них в начале XIX века писал Свиньин в книге «Достопримечательности Санкт-Петербурга и его окрестностей»: «Железные выкрашенные лавки приглашают к отдохновенью под тень апельсинных и лимонных дерев – в благоуханье нарциссов и левкоев». А Жан-Жак Руссо в своем имении в Эрменонвиле собственноручно соорудил «живую» скамейку – дерновое канапе. «Сделанные под тению натурально сплетающихся ветвей частых дерев дерновые канапе привлекают гуляющего к себе для отдохновения» (Андрей Тимофеевич Болотов, агроном и садовод).
Любопытно, но даже качели считались садовыми сиденьями, их рекомендовали «для сбережения сил, чтобы продолжить прогулку». Качели назывались – «игровые места», ставили их в самых неожиданных уголках парков, где «само место создает радостное настроение, доставляет много удовольствия: некоторое время поиграешь и с новыми силами продолжаешь путешествие» (как в Монрепо, на Холме Качелей!). Кстати, качели часто имели съемные сиденья, благодаря чему кожа или ткань, покрывающая их, не страдали от непогоды.
«Истинным героем» (по словам Дмитрия Лихачева) пейзажных парков было одиноко стоящее дерево, а под ним – скамеечка. А если это дерево было связано с событиями личной жизни владельца усадьбы: было ли оно посажено в честь дня рождения, стало ли свидетелем первого признания в любви, напоминанием о близких и любимых людях, о семейном прошлом – такое дерево становилось Символом. Его запросто могли назвать «Священным деревом».Такое символическое место есть, например, в Тригорском. На берегу реки Сороть, под старым кривым дубом стоит скамеечка, которую в семействе Осиповых-Вульф называли «скамьей Онегина», потому что именно это место Александр Сергеевич описывал как место объяснения Евгения Онегина и Татьяны Лариной.
В парке имения баронов Николаи Монрепо тоже были свои «священные места». На маленьком острове, почти у самой воды находится большой валун. Сын Людвига Николаи Пауль благоустроил территорию вокруг камня, туда были проложены дорожки, а у камня поставили скамеечку. С нее открывался живописный вид на залив, на холм Мариентурм с Падающим камнем. Матушка назвала это место Пампушинкой, так она в младенчестве ласково называла своего сына. Часто в письмах сыну Иоганна пишет о посещении этого уголка парка: «Как только наступает солнечная погода, я непременно хожу к Вам либо в Паульштайн, либо в Пампушинку…
…Моя первая и последняя прогулка состоялась в Пампушинку, и Вам судить, кем тогда были заняты мои мысли… Пампушинка всегда доставляет мне радость, Вы догадываетесь почему, поэтому не было дня, чтобы я не совершала туда паломничество».
Пауль фон Николаи, кстати, распорядился увековечить вид Пампушинки на тех десертных тарелках, которые он в 1830-х годах заказал на королевском фарфоровом заводе в Копенгагене. Пампушинка уже не выглядит как во времена Николаи. Но по-прежнему открывается с нее любимый Паулем и Иоганной вид на залив.
Еще одно священное для семьи Николаи место – остров Людвигштайн с фамильным некрополем. Когда-то у гранитной лестницы, ведущей к капелле, на пьедестале стояла небольшая урна – памятник в честь преданного друга Людвига Николаи Франца Лафермьера – и деревянный парковый диван. Для того чтобы попасть на остров, была устроена паромная переправа. Все ее элементы – ограждение парома, перила мостиков у паромной переправы, спинки скамеечек у причала, скамейки, расставленные на видовых площадках Людвигштайна – все было выполнено в стиле западноевропейской готики.
Художники и фотографы, в разное время гостившие в имении Монрепо, оставили нам бесценные свидетельства о том, как выглядел парк, усадебный дом и библиотечный флигель, где поджидали уставших путников уютные деревянные скамеечки – «места отдохновенья». Со скамеечки на полуострове Нептуна можно было полюбоваться видом острова Людвигштайн со входом в грот Медузы и капеллой Людвигсбург. На палаточном острове и напротив него – на берегу у центральной поляны – были сооружены два пирса. На площадках пирсов установили скамеечки со спинками одинакового геометрического рисунка. Каменная терраса, возвышающаяся над заливом, малозаметная со стороны парка, носила название «сюрприз». Здесь, как и на других видовых площадках, стояла деревянная скамейка-диванчик, с которой открывался восхитительный вид на залив и острова.
Кстати, не так давно в Монрепо появилась новая скамейка. Не безымянная она, а «скамья счастья». В Ленинградской области был объявлен конкурс фотографий «Самый красивый закат в Ленинградской области». По мнению жюри, наиболее живописными стали панорамы на Финский залив с пляжа в Сосновом Бору, закат на берегу пруда в Тихвине около Успенского монастыря и закат в парке Монрепо. На этих местах, откуда открываются панорамы самых красивых закатов, установлены «скамейки счастья». Усаживайтесь поудобнее и любуйтесь красотой заходящего солнца!
Материал подготовила Наталья Лисица,
библиотекарь музея-заповедника «Парк Монрепо»
