Музей-заповедник «Парк Монрепо» подготовил к печати сборник писем графа Семена Романовича Воронцова барону Людвигу Генриху Николаи. Вот что пишет Воронцов 7 апреля 1797 года из Лондона: «Наследный принц прибыл в Гарвич около недели тому назад… Он прибыл сюда 4 (15) апреля, в канун Пасхи, и поселился инкогнито в меблированной гостинице, приготовленной для него министром отца его, бароном Ригером. Я как раз был в церкви у причастия, когда узнал о его прибытии в город, и как только закончилась служба, я немедленно явился к этому вельможе, дабы засвидетельствовать свое почтение… Его Высочество принял меня с большой учтивостью и лаской и говорил со мной с живейшей привязанностью и глубочайшей благодарностью за все любезности, благодеяния и покровительство, которые вся его семья и он сам получили от его величества императора. Он высказывался с самой нежной привязанностью и уважением о Ее Величестве Императрице».
Трудно поверить, но учтивый, ласковый и приятный во всех отношениях наследный принц – это Карл Фридрих Вильгельм Вюртембергский, в недавнем прошлом выборгский генерал-губернатор и хозяин имения Монрепо. Человек, который дал название усадьбе – Mon Repos — «мой покой» — в честь романтичного имения своего вюртембергского дяди, герцога Карла Евгения, расположенного близ города Людвигсбурга. Став вюртембергским королем, Карл Фридрих Вильгельм достраивает и перестраивает это любимое им имение.
Человек, к которому жители Выборга относились недружелюбно, некий шутник дал ему прозвище «Die dicke Sau» (толстая свиноматка). Он, действительно, был мужчиной дородным, при росте в 2 м 11 см весил более 200 кг. И в Вюртемберге за ним закрепилось прозвище «Dicker Friedrich» — «Толстый Фридрих».
Человек, которого императрица Екатерина II называла не иначе как «этот дикарь из Монбельяра», «неуживчивый гуляка», «дьявол» и «грубый немец». Причем, когда принц появился в России, он произвел на императрицу благоприятное впечатление. Екатерина II писала в июле 1782 года: «Мы вовсе не подозреваем принца жестоким, способным к грубым бесчеловечным поступкам; были случаи, когда он выказал сострадательное сердце, добродушие и благородный образ мыслей».
Однако вскоре Екатерина убедилась, что супруги Вюртембергские «живут как кошка с собакою». Первое время императрица не принимала стороны ни супруга, ни супруги, старалась не вмешиваться в семейное дело. Но скандалы в доме Вюртембергских стали публичными, породили множество слухов и стали темой для обсуждения в петербургском обществе. Тогда-то в письмах Екатерины и появились выражения о «дикаре» и «гуляке». И Екатерина вынуждена была вмешаться: она выслала принца в Выборг с приказанием не возвращаться в столицу без ее разрешения, а принцессу и ее детей взяла с собою в Царское Село. А после и вовсе пришлось прибегнуть к решительным мерам: принц был выслан за границу, отрешен от должности выборгского генерал-губернатора и исключен из русской службы. Его супруга Августа сначала нашла приют в Зимнем дворце, а потом поселена в имении Лоде близ Ревеля.
Эти меры произвели сильное впечатление при малом дворе Павла Петровича и в столичном обществе. Сразу же появилась масса догадок, слухов и предположений. Одни говорили, что принц выслан за угрозу «переломать ноги и руки» своей супруге; другие шептали, что принц совершил преступление государственное, вел опасную переписку со шведским двором. Императрица даже посылала в Финляндию графа Федора Ангальта для проверки этого известия. После чего заявила, что «принц заслужил кнут, ежели б не закрыли мерзких дел его». По Петербургу носились слухи, что по этому делу некоторые уже в крепости находятся. Историк Александр Брикнер, однако, отвергает эти домыслы и пишет: «Любопытно видеть, как легко в публике рождаются слухи, лишенные всякого основания, и каким образом выдумываются исторические факты, которым потомство приписывает некоторое значение».
Как бы то ни было, но в 1786 году принц покидает Россию вместе с детьми. После смерти отца, 23 декабря 1797 года, Фридрих стал правящим герцогом Вюртембергским. Овдовев, он женится на дочери короля Великобритании Георга III, Шарлотте Августе Матильде.
Из письма графа С.Р.Воронцова о визите принца к королю Великобритании: «Герцог Йоркский с принцем застали короля одного в его кабинете, и тот принял будущего зятя очень милостиво и радушно. Побеседовав некоторое время, король отвел их к королеве, которая также была одна и приняла принца с большим радушием. После того, как разговор продлился какое-то время, король сказал: «Думаю, будет лучше привести сюда Шарлотту»; он открыл дверь в соседнюю комнату, где находились все принцессы и позвал принцессу Шарлотту. Она, будучи до крайности застенчивой, вошла и остановилась в дверях в совершенной растерянности. Принц сказал ей, что надеется, что доставил ей затруднение в первый и в последний раз, и, продолжая говорить с ней со всем приличием и любезностью, полностью вывел ее из замешательства. Затем все прошли в спальню, где находились другие принцессы и принцы королевской семьи; разговор был общий и нисколько не стесненный. Принц, удаляясь, был очень доволен оказанным ему приемом, а также добротой и любезной кротостью принцессы. Но и сам он вызвал большое удовлетворение».
Фридрих и Шарлотта состояли в дальнем родстве: оба были потомками Георга I и приходились друг другу четвероюродными братом и сестрой. В браке родилась дочь, которая умерла вскоре после рождения.
Семен Романович Воронцов во время визита принца в Лондон общался с Фридрихом Вюртембергским, который оставил очень приятное впечатление. «Мне мало выпадала честь знать этого принца, когда он был в России, потому что я жил довольно уединенно, редко бывая при дворе и еще реже в высшем свете; но с тех пор, как я получил возможность увидеть его весьма близко и провел с ним несколько часов, я нахожу его весьма обходительным и очень любезным. У него очень приятная манера беседовать, и нет сомнения, что его здесь полюбят, потому что у него от природы приятные манеры без того французского жеманства, которого здесь не любят и которое, по правде говоря, не должно нравиться нигде. Наши дорогие русские дамы вырвали бы мне глаза, услышь они такие кощунства», — пишет Семен Романович барону Николаи.
После нанесенных визитов принц отправился в поездку по Британии, которая продлилась около двух недель. Он посетил Портсмут, Саутгемптон, Солсбери, Бристоль, Оксфорд и другие примечательные места. Тем временем вносились последние изменения в брачный контракт, после чего документ передали в парламент. На заседании парламента огласили известие об этом новом союзе и члены парламента голосовали по поводу приданого невесты.
Граф Воронцов составил подробный отчет о пребывании принца Вюртембергского в Британии для императрицы Марии Федоровны. В мае 1797 года Семен Романович пишет барону Николаи: «Прошу вас не принимать за комплименты и пустые фразы то, что я говорю в моем докладе Ее Императорскому Величеству о ее брате; он в самом деле таков, каким я его рисую. Я видел его в России в ржавчине прусского гарнизона, и он был тем, что немцы называют steif; но теперь он совсем другой: в нем есть чуткость, учтивость, любезность, которые покоряют ему все сердца. Король от него без ума. Что касается принцессы, его супруги, то она по характеру — истинный ангел; она достойна быть золовкой нашей восхитительной императрицы».
О принце Вюртембергском мы вспомнили в связи с юбилеем: 6 ноября Карлу Фридриху Вильгельму — 270 лет.
Материал подготовила научный сотрудник
музея-заповедника «Парк Монрепо» Наталья Лисица
