Журнал «Старые годы», предназначенный для любителей искусства и старины, в номере за май-июнь 1910 года поместил две интересные статьи, посвящённые одному из самых удивительных мест Подмосковья – Останкино, когда-то принадлежавшему богатому и знаменитому роду Шереметевых. Статьи написаны сотрудниками журнала И. Э. Грабарём («Останкинский дворец») и П. П. Вейнером («Жизнь и искусство в Останкине»).
Нам этот материал интересен тем, что, пожалуй, самый известный из владельцев Останкино, граф Николай Петрович Шереметев (1751–1809) был с детства дружен с цесаревичем великим князем Павлом Петровичем, будущим Императором Павлом I.
Сама усадьба Останкино – знаменитая подмосковная графов Шереметевых, была превращена Николаем Петровичем в конце XVIII века в один из самых чудесных уголков ближайшего Подмосковья. Располагалась усадьба к северу от Москвы, примерно в пяти верстах от Марьиной рощи. В связи с месторасположением Останкино, которое в те времена было спрятано за лесом, существует одна забавная история.
В конце XVIII века Марьина роща сливалась с Останкинским лесом и совершенно заслоняла вид на дворец со стороны Москвы. Когда император Павел I решил посетить имение, граф Н. П. Шереметев решил преподнести ему неожиданный сюрприз. Исследователь истории Москвы и подмосковных С. М. Любецкий (1809–1881) так это описывает в своей книжке «Село Останкино с окрестностями»: «Лишь только Государь стал проезжать местность густой рощей, вдруг, как из-под распахнутого занавеса, открылась ему полная панорама Останкина: дворец, широкий зеркальный пруд перед ним, прекрасный фасад церкви и сад, со всей окрестностью своей. В ожидании императора сделана была от начала рощи до самого Останкина просека, у каждого подпиленного дерева стоял человек и по данному сигналу сваливал деревья. Император чрезвычайно удивился внезапной смене декораций, долго любовался ею и благодарил графа за доставленное ему удовольствие.»
Но не всегда эта земля принадлежала Шереметевым. В XVI веке под именем «Осташкова на суходоле» владел ею немец Орн, к концу века она входила в вотчину Василия Щелкалова, думного дьяка и слуги Ивана Грозного. Начиная с XVII века, по государеву указу, поместье было отдано во владение князьям Черкасским. Об этом времени нам говорит лишь храм Живоначальной Троицы (1668 г.) – живописное создание московского зодчества, созданное в «русском стиле». Последний князь Черкасский, Алексей Михайлович, канцлер, сподвижник Петра I, бывший Тобольский наместник, скончался в 1742 году. Его единственная дочь княжна Варвара Алексеевна (1711–1767), вышла замуж за графа Петра Борисовича Шереметева (1713–1788), сына фельдмаршала Б. П. Шереметева (1652–1719) и принесла в своём богатом приданом Останкино. Но, будущие родители Николая Петровича предпочитали Кусково, украшали его и проживали в нём.
При князьях Черкасских Останкинское поместье было почти в полном запустении; в нескольких верстах оттуда было их же село Никольское, где княгиня Марья Юрьевна ещё в 1744 году принимала императрицу Елизавету. Да и графу Н. П. Шереметеву, унаследовавшему состояние в 1789 году, достался лишь небольшой дом возле церкви, в котором проживал его отец с семьёй, иногда гостивший у сына.
Будущий создатель Останкинского великолепия вступил в свои права. Первые распоряжения по обустройству и обновлению усадьбы Останкино были отданы им уже в 1789 году. В первую очередь были вырыты семь прудов, связанных каналами, питала их водой местная речка Каменка. По этим прудам вдоль иллюминованных берегов гребцы катали многочисленных гостей на лодках. На берегу звучал оркестр, огни разноцветно перемигивались на воде.
Усадьба стояла в лесу; лес определял границы сада и окружал пруд перед домом, далее сливался с Марьиной рощей и продолжался до Москвы. По ночам графские егеря вынуждены были охранять неспокойную дорогу от непрошенных гостей. Но лес закрывал приезжающим гостям вид на дворец, а также мешал любоваться с балконов Москвой. Такая скрытность дома не нравилась императору Павлу и граф Шереметев придумал сюрприз, о котором рассказано выше.
Великий князь Павел Петрович всегда испытывал приязнь к своему товарищу детства графу Шереметеву, и сразу по воцарению на престоле он назначил Николая Петровича обер-гофмаршалом и обещал посетить Останкино во время коронационных празднеств. Поэтому, начатая ещё в 1796 году отделка дворца очень спешно заканчивалась к приезду Государя.
Оставалось всего несколько месяцев, никакой отсрочки быть не могло. Высокая должность в свою очередь отнимала у графа много времени и надолго задерживала его в Петербурге. Из-за этого он не мог сам лично наблюдать за работами в Останкино, что его очень беспокоило. В письме управляющему от 15 февраля 1797 года он и не скрывает своего беспокойства: «Не теряй ни одной минуты, теперь всякое время дорого… жаль, когда не поспеешь и тем помешаешь мне принять дорогого гостя».
Много затрат и усилий было положено на то, чтобы усадьба Останкино превратилась в истинный «Эрмитаж» вельможи екатерининских времён, засверкала всеми гранями своего великолепия и уже при жизни её хозяина обрела славу настоящего «домашнего музея». Работа делалось очень быстро и к апрелю 1797 года всё было готово.
Первое большое празднество в Останкино состоялось 30 апреля 1797 г. Это был торжественный коронационный приём в честь Императора Павла I, которого встретили звуками литавров и знаменитым Шереметевским роговым оркестром. Нового монарха приветствовали специальной кантатой, положенной на музыку Козловским:
«Какие солнца озаряют
Великолепный русский трон?
В божественной чете сияют
Лучи от Царских двух корон.
Не возвращён ли нам судьбиной
Великий Пётр с Екатериной?
Се Павел Первый и Мария!
Се подданных отец и мать!
Ты в жертву им должна, Россия,
Свою всю душу излиять…»
Сам приём, красота и великолепие дома так восхитили императора Павла, что разговоры о торжестве ещё долго носились по всей Москве. Восторги и похвалы дошли и до польского короля Станислава-Августа Понятовского, праздник был повторён 7 мая того же года. Сохранился список тех 358 «российских господ и иностранных министров», которые были приглашены в этот день в Останкино. Поскольку точного описания Государева приёма не сохранилось, тем интереснее воспоминания о повторении праздника в дневнике польского короля.
После осмотра фасада, комнат и сада, хозяин повёл короля в театр. Был представлен музыкальный спектакль «Самнитские браки» на русском языке. Участвовал весь домашний театр графа Шереметева, более 300 человек. После спектакля последовал бал, затем всё общество перешло на балкон, откуда был виден прекрасно иллюминованный сад, а на одной из колонн приглашённые могли увидеть вензель короля. Затем последовал ужин, сервированный примерно на 100 человек. После ужина хозяин дома граф Шереметев сказал несколько благодарственных слов с выражением признательности Его величеству за те польские ордена, которые получили он и его отец. Затем граф проводил короля до его кареты.
Останкинские торжества вызвали большой интерес к подобным дворцовым затеям, и многим захотелось посмотреть, какие чудеса воздвиг богатый русский барин за столь короткое время. Хозяином дома было дано следующее распоряжение: «Чужестранные и русские господа желают видеть Останкинские покои и сад, которых впущать дозволяю; людям же приказать, чтобы наблюдать благопристойность и вежливость, тут много будут таких, которых пришлют от Государя и Государыни, то со всей возможной осторожностью принять должно».
Художники пишут Останкино; один из таких видов, написанный Подключниковым, находился в доме на Ульянке. По свидетельству графа С. Д. Шереметева (внука графа Н. П. Шереметева), Императору Александру III принадлежала цветная гравюра 1798 г., изображающая Императора Павла I среди дам и кавалеров, на дворе Останкинского дома, любующегося подведённым конём.
Среди людей, работавших в имении у графа Шереметева, было семейство крепостных художников Аргуновых – Ивана Петровича и сыновей его, архитектора Павла и живописца Николая, все трое оставили свой след не только в Останкино, но и в истории русского искусства. Так, Ивану Аргунову принадлежит замечательный портрет молодого графа Петра Борисовича Шереметева (1753 г.). Вероятно, его же кисти большой портрет фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева на коне и с собакой, ему также приписывают портрет канцлера князя А. М. Черкасского. Работы И. П. Аргунова обратили на себя такое внимание, что в том же 1753 году ему на обучение были даны ученики – Лосенко, Рокотов и другие.
Николай Аргунов, талантливый художник, был отправлен графом Шереметевым в образовательную заграничную поездку, к сожалению, годы обучения не установлены, в архиве Шереметевых таких данных обнаружить не удалось. В Останкинской галерее имелся его громадный холст под названием «Узнание Ахиллеса» с подписью: «Nicolas Argounoff, 1799», копия с картины Анжелики Кауфман. Другая картина – «Амур», хранилась в Петербургском доме А. Д. Шереметева (младшего внука графа Н. П. Шереметева). Из этого понятно, что художник предпочитал академический рисунок и мифологические сюжеты.
А вот в портретах он совсем другой. В малиновой столовой дворца когда-то стоял большого размера парадный портрет Павла I, слева внизу помеченный: «Peint Nicolas Argounoff, 1797». Именно об этом портрете 6 августа 1797 г. граф Николай Петрович пишет из Павловска: «Уведомить о Николае Аргунове: пишет ли он портрет Государя и скоро ли кончит и при том подтвердить, что стараться доканчивать с поспешностью». Император изображён во весь рост, стоя перед занавесью; протянутая правая рука упирает конец скипетра в законы, сложенные с короной и державой на соседнем столе. Умный взгляд и решительная поза рисуют нам того, о ком спрашивал поэт Державин: «Кто сей, щедрей Екатерины
И ревностней ещё Петра»? За этот портрет Николаю Аргунову было заплачено 80 рублей.
В последние годы граф почти не посещал Останкино. Память о рано ушедшей из жизни любимой жены графа Прасковьи Ивановны Жемчуговой, бывшей крепостной певицы, обладавшей удивительным голосом, навевала ему грустные воспоминания. Графиня-крестьянка, оставившая неизгладимый след в жизни графа – баловня судьбы, богатого барина, покинула этот мир в 1803 году, в возрасте 34 лет, заболев чахоткой. У них остался единственный сын – Дмитрий, воспитывавшийся в Петербурге. Остальные потомки Останкино не интересовались.
Материал подготовила Т.Л. Просина,
хранитель музейных предметов
