Гатчинский Двор продолжал жить своей жизнью: сначала тихой и спокойной, а затем блестящей и весьма бурной. Сам уклад внутренней жизни во дворце делится на три почти равнозначных периода. 1783–1790 – почти идиллическая мирная обстановка, как бы перенесённая из Павловска, с мирными картинами ещё ненарушенного покоя. 1790–1796 – время разлада в семейной жизни Великого князя и его затаённой борьбы с Большим Двором, а также с кружком собственных придворных и друзей. И, наконец, ноябрь 1796–1800 – время правления Императора Павла I, период последней «Гатчинской машкарады», когда во дворец, по причуде Императора, были перенесены Двор Сената и Синода под знаменем Мальтийского креста.
Собственный придворный штат великокняжеской четы был невелик и носил во многом случайный характер. В дружеских отношениях Павел Петрович был с графом Н. И. Паниным, Н. И. Салтыковым и С. И. Плещеевым – высшими сановниками, состоявшими при Павле по выбору Императрицы. Двух первых он лишился ещё в 1783 году – граф Панин умер в марте, а в сентябре Екатерина приставила Салтыкова в качестве воспитателя к великому князю Александру Павловичу.
Кроме С. И. Плещеева в ядро Гатчинского общества входили: А. Л. Нарышкин, большой и толстый барин, мот и весельчак; друг детства Павла, камергер Ф. Ф. Вадковский, по отзыву Иосифа II «un très joli jeune homme» (очень приятный молодой человек), впоследствии заменённый Кутайсовым и Растопчиным; камергер граф Г. И. Чернышёв, устроитель всех любительских спектаклей; граф В. П. Мусин-Пушкин, придворный, пользующийся милостями Екатерины, и в то же время заслуживший расположение Павла и Марии Фёдоровны. Они и составляли, собственно, небольшой придворный штат Великого князя.
Сюда же можно причислить барона Людвига Генриха Николаи (будущий владелец Монрепо, в Россию приехал в 1769 году). Как секретарь Великой княгини почти всегда был занят делами, в частности, её перепиской по благотворительным делам, поэтому редко появлялся в Гатчинском домашнем кружке. Вспомним также швейцарца Франца Германа Лафермьера (1737–1796), друга Л. Г. Николаи. В Россию приехал несколькими годами ранее Николаи. Библиотекарь, преподаватель французского языка и литературы Великого князя Павла Петровича, затем – библиотекарь, чтец и постоянный компаньон Великой княгини Марии Фёдоровны, душа Гатчинского общества. Был удалён Павлом из Гатчины в 1793 г., уехал к своему другу графу А. Р. Воронцову в село Андреевское Владимирской губернии, где и умер от тяжёлой болезни.
Дамское общество было ещё менее многочисленно. Анна-Юлиана Бенкендорф, урождённая баронесса Шиллинг фон Канштадт (1758–1797), ближайшая подруга детства Марии Фёдоровны, была выдана замуж за Христофора Ивановича Бенкендорфа, состоявшего при дворе Павла Петровича. Умная, с сильным характером, она имела очень большое влияние на Марию Фёдоровну, но при этом совершенно не стремилась выделиться и играть какую-либо роль при дворе. В 1791 г. была вместе с мужем удалена в Дерпт, умерла в изгнании, так и не увидев любимую подругу в статусе Императрицы.
Шарлотта Карловна Ливен, урождённая фон Пассе (1743–1828), вдова генерал-майора, в дальнейшем статс-дама (1794), графиня (1799), светлейшая княгиня (1826). Назначенная Екатериной II в 1783 г. к великой княжне Александре Павловне, она воспитала не только девочек, но и мальчиков, все они называли её бабушкой. Она сумела стать для Марии Фёдоровны по-настоящему близким другом и до самой своей смерти жила во дворце. После её кончины при Дворе был объявлен траур на три дня. Все дочери Павла Петровича, которых воспитала г-жа Ливен, входили в число самых образованных принцесс в Европе.
И, наконец, Екатерина Ивановна Нелидова (1758–1839), которая по выпуску из Смольного института в 1776 г. была назначена фрейлиной к Великой княгине Марии Фёдоровне и в числе прочих сопровождала великокняжескую чету в заграничном путешествии 1782-83 годов. Любопытно, но в Гатчинском дворце нет ни одного её портрета. Всем известные портреты «смолянок» первого выпуска кисти Д. Г. Левицкого – Нелидовой, Борщовой, Алымовой, Молчановой и других – находятся в Большом Петергофском дворце.
В этот небольшой женский кружок ещё входили две бывшие фрейлины Великой княгини: Глафира Ивановна Алымова (1758–1826) и Наталья Семёновна Борщова (1759–1843), вскоре вышедшие замуж. Алымова оставила интересные записки.
К этому, пока ещё, сплочённому и весёлому кружку Гатчинского общества часто присоединялись личные друзья Павла и Марии Фёдоровны – князья Куракины, два брата, Александр и Алексей Борисовичи, князь Н. В. Репнин и граф А. С. Строганов.
Старший из братьев Куракиных, Александр (1752–1818), в обществе называемый «бриллиантовым» князем, с самого детства воспитывался вместе с цесаревичем. Павел был очень к нему привязан и называл его «душа». Впоследствии князь впал в немилость и был сослан Екатериной в деревню, но продолжал переписываться с Наследником. По воцарении Павла был возвращён и осыпан милостями, но в 1798 г. вместе с Нелидовой снова подвергся опале; примирение произошло незадолго до смерти Императора.
Младший брат, Алексей (1759–1829), был также нелюбим Екатериной за дружбу с цесаревичем. По воцарении Павла был генерал-прокурором, но в 1798 г. вместе с братом подвергся опале и подал в отставку. При Александре I был вновь призван на службу и получил должность министра внутренних дел.
Князь Н. В. Репнин (1734–1801), нелюбимый Екатериной за его отношения с Н. Новиковым. Был весьма близок к Малому Двору, пожалован Павлом в фельдмаршалы. В 1798 г. также попал в опалу и уволен со службы за неудачную миссию в Берлине и Вене.
В этот же узкий круг доверенных людей входил граф Александр Сергеевич Строганов (1733–1811). Выдающаяся личность своего времени: Президент Академии художеств, Директор Императорской Публичной библиотеки, известный меценат и коллекционер, образованнейший и умнейший человек екатерининской эпохи. Был известен независимостью и прямотой своих суждений. В то же время опытный царедворец, очень близкий к Екатерине, он пользовался несомненным расположением и великокняжеской четы. При Императоре Павле ни разу не подвергся опале. При открытии Казанского собора (1811 г.), построенного его бывшим крепостным Андреем Воронихиным (1759–1814), получившим от графа вольную (1786 г.), Александр Сергеевич сильно простудился и в октябре месяце его не стало. Умер он в собственной картинной галерее, среди произведений искусства, которые собирал всю жизнь.
Этот домашний Гатчинский кружок служил неким укором распущенности Большого Двора и слабостям угасающей Императрицы. Ему постарались создать репутацию скучного и напыщенного, а когда он в силу определённых причин начал распадаться, в Царском Селе встретили это с насмешкой и злорадством.
Свои воспоминания о нескольких днях пребывания в гостях у цесаревича оставил известный французский дипломат граф де Сегюр. Эти впечатления описаны им в мемуарах, впоследствии изданных в Париже. («Mémoire du Comte de Ségur». Paris, 1859, t. I. p. 327).
Но самую полную картину жизни в Гатчине того времени даёт в своих записках князь Иван Михайлович Долгоруков (1764–1823). Тайный советник, Владимирский губернатор, писатель, автор интереснейших записок, напечатанных в журнале «Русский библиофил», март 1913 г.
Небольшие размеры статьи не позволяют в полной мере осветить Гатчинский период жизни Павла Петровича и Марии Фёдоровны. Но нельзя не упомянуть о склонности Великого князя ко всякого рода вахтпарадам, военным учениям и утренним построениям (построения эти происходили в 4-5 утра). При этом, Павел Петрович не обращал никакого внимания на то, что эти занятия причиняли множество неудобств его близким, в том числе и его супруге, которая однажды была вынуждена стоять ранним утром под дождём на балконе какого-то полуразрушенного здания, покуда он разыскивал какую-то заблудившуюся часть.
В своих записках князь Долгоруков вспоминает, что доставалось и ему, а если он просыпал (а он любил высыпаться), то в наказание за такую лень Великий князь целый день с ним не разговаривал. Приходилось притворяться, против воли садиться верхом и скакать с ним по шеренгам, после чего, очень устав за утро, весь день быть ни к чему не годным.
Но, к счастью, были и другие развлечения. Хотя сам Павел Петрович и не любил охоту, но в угоду своим гостям, например, графу Пушкину, страстному охотнику, выписывал к себе на всю осень большую охоту. При этом, равнодушие к охоте не помешало ему воздвигнуть в дворцовом саду обелиск на том месте, куда упал подстреленный им когда-то орёл.
Но больше всего Павел Петрович и Мария Фёдоровна любили театр и самым большим развлечение для них в осенние вечера были театральные представления. В Гатчинском дворце был свой, хотя и небольшой театр. Представления давались почти каждый день, причём немецкой придворной труппой. Однако, любимым развлечением для Гатчинского общества стали любительские спектакли, которые тогда вошли в моду во многих столичных частных домах.
В этих спектаклях принимали участие сами придворные: граф А. А. Мусин- Пушкин, князь П. М. Волконский, князь Ф. Н. Голицын, Ф. Ф. Вадковский и другие. Женские роли исполняли Е. И. Нелидова, В. Н. Аксакова и Е. С. Смирнова. Играли чаще всего лёгкие французские комедии с пением, иногда с балетом. Авторами многих из них были Лафермьер и граф Чернышёв. Впоследствии Чернышёв собрал их в одну книгу под заглавием: «Thêatre de lʼarsenal de Gatchina» и преподнёс её Императрице Марии Фёдоровне в 1821 г. В устройстве спектаклей весьма деятельное участие принимала сама Мария Фёдоровна, любившая позабавить «своего дорогого великого князя», она также руководила декоративной и бутафорской частью.
Упомянутый выше князь И. М. Долгоруков был известен в Петербурге как актёр-любитель, а в 1786 г. вошёл в этом качестве в Гатчинскую труппу. Яркие подробности о театральной деятельности Гатчинского домашнего общества можно также найти в его записках.
Обстоятельства, по которым прекратились, по словам Долгорукова, любительские спектакли – это шведский поход 1788 г., в котором Павел Петрович принимал участие «любопытным волонтёром». И вообще, тучи над Гатчинским обществом начали сгущаться. К 1790 году светлый период в истории обитателей Гатчинского дворца подходил к концу. Отношения между Большим и Малым Дворами всё более обострялись. Великий князь с семьёй как можно дольше отдаляли своё возвращение из Гатчины.
В частности, Павел Петрович был очень недоволен браком, устроенным Екатериной для великого князя Александра Павловича, и в сердцах заявил, что не будет присутствовать на брачных торжествах. Мария Фёдоровна была вынуждена прибегнуть к влиянию Нелидовой и удержать цесаревича от неверного шага, могущего привести к полному разрыву с Императрицей. Вопрос был решён и это послужило началом примирения Марии Фёдоровны с бывшей фрейлиной. Екатерина Ивановна добилась у Павла разрешения на отъезд в Смольный Институт, хотя и потом она часто появлялась в Гатчине.
Хотя частые вспышки гнева цесаревича носили временный характер, но всё же Гатчинское общество переменилось до неузнаваемости. Исчезли прежние весёлость и непринуждённость, в это время выступают на сцену «гатчинцы».
Но все же жизнь течёт своим чередом и 1790–1796 годы – это время самой активной деятельности Великого князя в области внешнего благоустройства Гатчины. В эти же годы расширилась и его семья: Мария Фёдоровна подарила супругу с 1784 по 1796 г. ещё пять дочерей – великих княжон – Елену, Марию, Екатерину, Ольгу и Анну, а также сына – великого князя Николая Павловича. В это же время производились работы по украшению чудесных дворцовых садов и парков.
Пятого ноября 1796 г. в Гатчине появился Шталмейстер Двора граф Зубов, и сообщил о случившемся с Императрицей, рассказав все подробности. Наследник вместе с супругой отправились в Санкт-Петербург, а в 8 часов 25 минут вечера они въехали в ворота Зимнего дворца. На этом заканчивается период его жизни как Наследника престола и начинается время его правления как Императора Всероссийского.
Первое посещение Гатчины Павлом Петровичем после восшествия на престол состоялось 27 мая 1797 года, по возвращению из Москвы. Он был встречен под звон колоколов и битьё барабанов духовенством и Императрицей Марией Фёдоровной с великими княгинями и княжнами, после чего состоялся развод на плац-параде перед дворцом. Первое посещение продолжалось недолго – до 1 июня. Сразу обрисовалась перемена в обстановке жизни. Исчезли прежняя простота и даже некоторая скромность жизни. Император и Императрица стремятся соответствовать своей новой роли в блестящей и парадной обстановке, отчасти напоминающей Версальский обиход.
Гатчина и Гатчинская жизнь пришлись по вкусу и молодым великим князьям и княгиням. Елизавета Алексеевна писала об этом в письме своей матери в конце мая 1797 года. Решился вопрос о Гатчине как об осенней царской резиденции. Здесь прошли свадьбы старших дочерей – Александры и Елены, 12 и 19 октября 1799 года.
Последние три месяца пребывания в Гатчине Императорской четы прошли тихо и грустно, присутствовали угрюмость и удручённое настроение, о чём Мария Фёдоровна поведала в письмах к Е. И. Нелидовой за 1800 год.
1 ноября 1800 года Двор покинул Гатчину. Императрица по дороге в Петербург заехала в свой любимый Павловск. Павел Петрович выехал с другого подъезда вместе с генерал-адъютантом князем Долгоруким на освящение Михайловского замка, куда он так стремился переехать. (Проект замка выполнен В. И. Баженовым, строительством руководил В. Бренна).
Так был покинут дворец в Гатчине – любимое детище и создание Павла. И замер Павловский дворец, полный снов и воспоминаний, с покрытым снегом тёмным парком и замёрзшими прудами.
Материал подготовила Т. Л. Просина,
хранитель музейных предметов.
Иллюстрации:
- Андрей Львович Николаи.
- Анна-Юлиана Бенкендорф.
- Валентин Платонович Мусин-Пушкин.
- Екатерина Ивановна Нелидова.
- Николай Иванович Салтыков.
- Сергей Иванович Плещеев.
- Франц-Герман Лафермьер.
