Местность между Петроградом и Выборгом — это парк, похожий на один вечный сад. Поезд идет среди серебристых берез и сосен, между которыми заметны ухоженные виллы. Эта картина сменяется пустынными местностями и, наконец, после четырехчасового пути мы добираемся до Выборга, города с населением 30000 человек.
Некогда пустынные местности ныне сильно застроены, Финляндия является очень популярным летним курортом.
Финляндия – страна тысячи озер, вернее будет сказать о пяти тысячах озер! Земля моей бабушки сразу покорила мое сердце. Монрепо – это трогательное воспоминание о ней.
Монрепо – это широко известное живописное место с прекрасными лесистыми холмами, спускающимися к Финскому заливу, с ухоженными клумбами и штамбовыми апельсиновыми деревьями. Побережье здесь изрезано розовыми скалами, а вокруг – бесконечные леса из сосны и серебристого бука, зимой из этих лесов приходят волки.
В одном из павильонов парка стоит мраморный бюст императрицы Марии, подаренный ею моему прапрадедушке, к которому она была очень привязана.
В парке стоит также колонна, воздвигнутая в память о двух принцах де Брольи, погибших в войне против Наполеоновской армии. Эти принцы были братьями моей прабабушки.
В каждом уголке парка есть какое-нибудь памятное место. Каждая скамейка здесь названа в честь члена семьи.
Мы с тетей посетили усыпальницу Николаи, расположенную на одном из самых красивых островов в парке. Остров называется Людвигштайн. Весь остров – это скала розового цвета, покрытая прекрасными деревьями. Чтобы добраться до этого поэтического места, где так мирно покоятся дорогие усопшие, нужно пересечь узкий пролив на паромной переправе. Паром передвигается с помощью веревок, закрепленных с двух сторон, с их помощью можно перебраться через глубоко-затененные воды прекрасного Финского залива. Там великое северное солнце омывается на закате во всем своем многоцветном великолепии. Тогда настает время тихо ускользнуть, чтобы подумать — и помолиться — на острове Смерти, Жизни и Надежды.
Финляндия гораздо больше шведская, чем русская, долго принадлежала шведской короне, а Выборг был очень оживленным, мы часто туда ездили. Долгие поездки за город, как правило, на шарабанах, доставляли мне большую радость. Кучер моей тетушки, Кузьма, татарин, мусульманин и, будучи строгим приверженцем Корана, он имел в своей комнате ванну, в которой совершал свои многочисленные обязательные омовения. Так как мусульманам не разрешается пить какие-либо крепкие напитки, что не допускается их верой, они пользуются большим спросом в качестве слуг в России.
Еще одним моим большим развлечением было отправиться в плавание на той или иной лодке моей тети по заливу; а иногда мы и гребли сами — вид упражнений, который мне всегда нравился.
Католический собор в Выборге очень маленький; община состояла из четырех сотен солдат и нескольких крестьянок, очень живописных, с яркими, обычно красными, платками на головах. Всякий раз, когда я входила в церковь, эти солдаты выстраивались по обе стороны прохода, чествуя меня. Я почти воображала, что я императрица! Но я никогда не забуду запах голенищ их сапог, намазанных жиром, которым их чистили. Это было почти невыносимо.
У дома всегда дежурит ночной сторож, который всю ночь отбивает часы и бдительно караулит. Дом в Монрепо полностью построен из дерева, по образцу многих больших домов в России, но настолько прочный и массивный, что трудно представить себе отсутствие камня в его конструкции. Дом — я должна сказать, что домов два, — имеет огромные размеры, и чтобы проиллюстрировать это, я могу упомянуть, что большая гостиная имеет более 150 футов (45,72 м) в длину и очень высока.
Моя тетя жила со своими тремя детьми, Павлом и его двумя сестрами, Мари и Алиной; у меня всегда была привычка называть их дядей и тетей, потому что они были намного старше меня, и я считала более уважительным поступать так. Тети полностью посвятили себя добрым делам, а дядя перед войной был поглощен Euvre des Etudiants (Студенческая работа) – международной студенческой организацией, и, поскольку эта организация проводила свои ежегодные собрания в разных местах каждый год, он постоянно путешествовал и не больше думал о том, чтобы отправиться в Америку или Японию, чем о том, чтобы отправиться в Петроград.
В Монрепо приехали погостить мои молодые кузены Пален, дети замужней дочери моей тети. Я называла их «Мои комарики», потому что целый день они карабкались ко мне на колени, а затем душили меня поцелуями. Их отец, граф Пален (Константин Константинович), был тогда губернатором в Вильно – теперь, увы, попал в руки ненавистного гунна. Они играли на балалайке – это нечто среднее между мандолиной и гитарой – очень хорошо играли.
Дядя Пален, хотя и был ярко выраженным протестантом, оказался достаточно великодушным, чтобы спасти римско-католического епископа Вильно, спрятав его на дне своего экипажа, от рук революционеров следующей зимой.
Все Николаи относятся к очень «низкой церкви» (low church), за исключением дяди Павла, который восхищается и почитает Бога гораздо больше в природе, чем под крышей любого храма — так мне сказали.
У финнов одна идея была и остается — получить собственную автономию — русского губернатора княжества обычно ненавидели, и во время моего визита было совершено несколько покушений на его жизнь.
Когда в Финляндии женщины получили право голоса, это вызвало неистовый восторг!
У нас всегда была большая компания в Монрепо, постоянно одни друзья уезжали, другие — приезжали. По случаю визита моих французских друзей – мадам и месье Сен-Пер – мы договорились вместе посетить Иматру, водопады которой знамениты во всем мире.
Большой водопад великолепен — пена достигает огромной высоты — но я предпочитаю меньший водопад, хотя он тише, но намного шире, чем большой водопад. Случилось это в праздник святого Иоанна, в честь которого по всей стране зажигают огромные костры.
На самом деле нам не удалось увидеть полуночное солнце, так как мы находились недостаточно далеко на севере для этого, но это было в 11.30 вечера, еще до того, как вечерняя заря полностью исчезла. Потом мы пошли смотреть деревенский танец в глубокой тишине, финны любят тихое удовольствие. Я заметила, что все мужчины во время танца носят за поясом маленькие финские кинжалы, без сомнения, для защиты своих красавиц, так я решила. И девушки, конечно, были замечательны чудесным ослепительным блеском своих светлых волос, заплетенных в густые косы удивительной красоты. По возвращении в гостиницу нам подали целую ветчину в виде утки и редис, изображающий цветы, а маслу придали форму актиний (морских анемонов).
На следующее утро мы проехали 36 километров в экипаже, больше похожем на катафалк, чем на что-либо другое, без рессор, запряженном тремя лошадьми, которые закусили удила и поскакали во весь опор по дороге, похожей на серпантин, только хуже, с бесчисленными глубокими рытвинами и обрывами вдоль всего пути. Естественно, это транспортное средство тормозов не имело!
Финляндия — страна очень дикая, полная лесов и густого подлеска по обе стороны дороги; лесистые холмы и несколько коттеджей, разбросанных и тут, и там; и повсюду – сосны и березы.
Наше транспортное средство в форме катафалка, конечно, имело подобие крыши, но деревянные доски, из которых она состояла, не спасали от проливного дождя, который настиг нас во время этой незабываемой экскурсии по самым диким и романтичным уголкам страны. Поэтому мы вынуждены были раскрыть наши зонтики внутри экипажа.
Маленькие мальчики на дороге посылали нам воздушные поцелуи, а маленькие девочки предлагали нам фрукты, цветы, яйца и прелестные разноцветные камни.
По прибытии в Раттиярви мы спустились на пароходе по каналу озера Сайма, наслаждаясь красивыми пейзажами, которые нас окружали. По пути мы прошли через множество озер.
Шлюзы Юустилы очень интересны — наша лодка погружалась все глубже и глубже, настолько глубоко, что я подумала, что мы никогда не достигнем дна.
Мы вернулись, абсолютно очарованные нашей поездкой в Финляндию!
В Монрепо у нас было несколько очаровательных соседей, среди которых были граф и графиня Штакельберг (Stackelberg). Последняя была до замужества графиней Шуваловой, приятельницей моей тетушки и дочерью бывшего русского посла в Берлине, а ее муж, генерал барон Штакельберг был приближенным к великим князьям.
С тех пор я часто встречала их в Париже и, к великому моему сожалению, недавно услышала, что во время революции в марте 1917 г. Штакельберг был арестован и застрелен. Отряд солдат вел его в Центральный комитет для суда, когда на лестнице его собственного дома прозвучал выстрел. Кто стрелял, неизвестно, вероятно, какой-то неблагоразумный человек. Солдаты, воображая, что стрелял генерал, который был безоружен, хладнокровно застрелили его.
Через полчаса после этой трагедии мой дядя, барон Павел Николаи, зашел в дом и тоже был арестован молодым революционером, который оставил его под присмотром двух солдат, а сам ушел за револьвером. Когда внимание караульных было отвлечено действиями их командира, мой дядя воспользовался их минутным отвлечением и, к счастью, смог совершить побег, иначе его, скорее всего, постигла бы участь бедняги Штакельберга.
Я испытываю величайшую привязанность к дяде Павлу, от которого часто получаю длинные и очень интересные письма; они напоминают мне о счастливых днях, которые я сейчас пытаюсь описать, — золотая память о них навсегда останется в моем сердце. Остается надеяться, что судьба убережет Финляндию и наше родовое гнездо от нашествия жестоких гуннов, а Ангел Мира защитит благословенные гробницы от их кощунственных и скверных рук.
Я покинула Финляндию, чтобы вернуться в Петроград с моей тетей на несколько дней, которые я провела очень весело.
Затем я поехала в Петергоф с другой моей тетей, княгиней Шервашидзе, и в Михайловку с тетей Барановой.
Продолжение следует…
Перевод подготовила научный сотрудник
музея-заповедника «Парк Монрепо» Наталья Лисица
Иллюстрации:
1. Дамы в лодке. На втором плане – остров Палатки и Китайский мостик.
2. Кучер начала ХХ века. Открытка
3. Monrepos. The Char-a-Bancs (фото было использовано в издании книги)
4. Ниблин Даниэль. Китайский веерный мостик. Фото 1890 г. Из собрания музейного ведомства Финляндии
5. Ольденбург К. Усадьба Монрепо. Паромная переправа на остров Людвигштайн. Фотооткрытка 1890-е гг. Частное собрание
6. Семья Николаи – Пален: Мария Николаи, Дези Пален (стоит), Константин Константинович Пален, Софья Пален (урожденная Николаи) с девочкой – Ленни Пален, Александра Николаи, Софья Егоровна Николаи (урожд. Мейендорф). За столом читают дети Николас и Фосси Пален (их Рене Мод называла «мои комарики»). Фото сделано около 1903 г. Копия из фондов Музея-заповедника «Парк Монрепо».
