«Павлины, говоришь?..»
(Товарищ Сухов. К/ф «Белое солнце пустыни»)
Однажды, ранней осенью 1800 года, в усадьбе Монрепо произошла трагикомическая история с участием Антонио Мартинелли, близкого друга Людвига Генриха Николаи. Мартинелли до1796 года служил хранителем художественной галереи Зимнего дворца, в год смерти Екатерины II неожиданно для себя получил отставку, оставшись не только без службы, но и без средств. Барон Николаи пригласил его в Монрепо, где Мартинелли с энтузиазмом усовершенствовал усадебный дом, проектировал китайские горбатые мостики, новую оранжерею, занимался устройством сада. Он жил в имении Николаи на правах близкого друга, почти члена семьи. В отсутствии хозяина все работники имения – от управляющего до птичницы – находились в его подчинении. «Сейчас он (Мартинелли) также взял на себя ведение хозяйства, и я дал ему на это все полномочия», — писал барон Николаи сыну Паулю 11 сентября 1800 г.
Чем провинились пернатые обитатели Монрепо перед Мартинелли – неизвестно, но он вдруг посоветовал Людвигу Генриху «ликвидировать всю домашнюю птицу». Уезжая из Монрепо, барон Николаи в присутствии всех обитателей усадьбы просил Мартинелли не допускать, чтобы домашняя птица беспрепятственно разгуливала по всему саду. Однако на следующий же день «сад был полон кур, индюков, уток и гусей». Мартинелли созвал женщин, которые были обязаны следить за всем этим птичьим коллективом, и пригрозил, что будет убивать любую птицу, замеченную в саду.
Никто не мог предположить, что «добряк» Мартинелли, «папаша» Мартинелли выполнит свою угрозу. Но был призван старик Йоханка с ружьем (!), которому Мартинелли приказал «ударить по голове первую попавшуюся птицу». От карающей руки Йоханки пострадал индюшонок, мирно разгуливавший по лужайке. «Нельзя представить себе шум, поднятый при столь очевидной опасности всеми остальными пернатыми и прибежавшими бабами, каждая из которых пыталась побыстрее своих птиц спасти в безопасном месте», — писал Людвиг сыну об этом инциденте в усадьбе. Бабы, однако, вскоре успокоились, когда, пересчитав своих пернатых, обнаружили, что они не пострадали. И даже исподтишка посмеялись, потому что несчастный индюшонок оказался одним «из наших собственных индюков». А что же Мартинелли? – «Мартинелли хорошо угостился индюком, и после этого ни одна птица не рискует показываться в саду – разве что иногда в клетке» (из письма Людвига Николаи Паулю от 11 сентября 1800 г.).
На хозяйственном дворе каждой дворянской усадьбы имелся птичник. Для барского стола нужны были и свежие куриные яйца, и молодые цыплята. У некоторых помещиков-гурманов в птичниках выращивались «индейские петухи» — индюки, перепела, цесарские куры и даже куры породы палевый кохинхин.
Однако не хлебом единым жив человек. В дворянских усадьбах, в царских резиденциях к концу XVIII века появляется мода на декоративные птичники, в которых разводились птицы для удовольствия и развлечения хозяев и гостей. Такие птичники строились как парковые изящные павильоны. У помещика Сербина, жившего в Ряжском уезде Рязанской губернии, по обширному двору господского дома разгуливал ручной журавль, который постоянно воевал с дворовыми мальчишками; распускал хвост опахалом павлин, его резкому крику вторили звонкие голоса цесарок. В залах усадебного дома помещика Сербина на стенах, на окнах висели клетки, числом до сотни, с птицами разных пород. А одна комната была отведена канарейкам: там они создавали семьи, весело летали и распевали неумолкаемо.
Канареечный промысел – разведение канареек на продажу – называли в России «изящным». Среди дворян и мещан считалось, что кенарь – это лучший подарок. Канареек любили за их неприхотливость, всеядность, легкость размножения в клетках, а главное – за пение, за изумительную способность к подражанию голосам. Большим любителем канареечного пения был император Николай II. Однажды на день рождения ему подарили кенаря из Полотняного Завода. А владелец имения Полотняный Завод, Афанасий Николаевич Гончаров, дедушка Натальи Николаевны Пушкиной, как-то прикупил на ярмарке в городе 5 пар канареек, с тех пор в семействе Гончаровых стали интересоваться поющими птахами, покупать канареек для детей и внуков. По воспоминаниям поэта Афанасия Фета, большим любителем птиц был его дядюшка. В усадьбе Ядрино перед господским домом был построен птичник, в котором жили перепела, жаворонки, соловьи, скворцы, дрозды.
Барон Николаи тоже следовал тогдашней моде на содержание декоративных птиц. Так, еще в 1789 году мадам Поггенполь писала сыну из Царского Села: «У нас раньше в столовой был соловей, который очень красиво пел, но возвращаясь сюда, я возвратила его человеку, который мне его дал».
Знаменитый зоолог Альфред Брем так писал о пении соловья: «Пение соловья единственно в своем роде, оно недостижимо, неподражаемо. По глубине и смыслу оно соперничает с пением человека и во много раз превосходит его полнотою и красотою звуков. Вечно изменяясь, оно сохраняет однако полнейшую гармонию… Когда наступает ночь, когда луна начинает свою волшебную игру с листьями и цветами, когда ни одно движение воздуха не нарушает тишины ночи и соловей поет, тогда всякое человеческое сердце вполне покоряется власти, которую имеет поэзия над самыми грубыми душами…».
Почти сразу же после покупки имения Монрепо Людвиг Генрих Николаи распорядился «устроить в оранжерее большую клетку для птиц…и тогда собирать птиц разного рода» (из письма Паулю от 18 ноября 1788 г.). Барон Николаи всегда держал в курсе происходящего в Монрепо своего сына Пауля, даже о таких мелочах, как строительство птичника, сообщал: «Сейчас строят отахейтский летний дом вместо развалившегося плетёного и, наконец, ещё птичник в середине круга, где стояли цветочная корзина и бюст. Сейчас он снабжён зелёными перилами вокруг, а также обсажен акациями и розовыми кустами» (из письма Паулю от 18 октября 1804 г.). Из переписки с сыном известно, что в птичнике Монрепо содержались чижи: «Птичник кишит чижами и прочими пернатыми» (письмо сыну от 13 июня 1805 г.). Чиж – одна из самых дружелюбных певчих птиц, чижи доверчивы, уживчивы, добродушны. Русский писатель-натуралист, фотограф и путешественник Анатолий Онегов писал о звонком, мелодичном и разнообразном пении чижа: «Запоет, зачиликает чижик, заслушаешься маленького певца, и, кажется, что это не птица, а ручеек нежно, но торопливо поплескивается среди теплых камушков, но тут подойдет к концу приятный ручеек, и вместо только что звучавшей красивой песни вдруг раздастся совсем немелодичное «чижжжжжи».
Птицы всегда были украшением дворянских усадеб. Жаворонки, скворцы, дрозды, щеглы, малиновки, перепела и павлины содержались в вольерах. Само слово – вольер – от французского voliere- птичник. Один из самых известных птичников – Вольер в Павловске, который построен по проекту Чарльза Кэмерона. Его еще называли «Пташьим домом». В изящном парковом павильоне выращивались цветы, среди которых порхали соловьи, малиновки, чижи и щеглы. Мария Федоровна устраивала в павильоне танцы и «кушанья». Здесь же хранились коллекции античного искусства. Став вдовой, Мария Федоровна выпустила птиц на волю, а в павильоне устроила цветочную оранжерею.
Самый первый птичник в Российской империи был сооружен по велению Петра I в Летнем саду. Птичий двор занимал площадку почти напротив того места, где сейчас стоит памятник Крылову. В центре – мраморный фонтан, с трех сторон его окружали «галдарейки» — вольеры для птиц и мелких зверушек. В 1707 году из Нижнего Новгорода в Петербург доставили диковинных «государевых птиц баб». «Баба» — на Востоке уважительное обращение к старшим. Так у местного населения Прикаспия назывались пеликаны. В «царском огороде» на Птичьем дворе содержались цапли, журавли, уточки-широконоски. А еще царя Петра интересовали гуси красные, лебеди и фазаны, «журавлики терские». Царь распорядился кормить птиц «рыбою и мясом, искрошив и смешав с крупами гречневыми или овсяными». Был и отдельный павильон для певчих птиц – Соловьиная клетка. Изготовление клетки было поручено голландскому садовому архитектору Иоганну Фан Штадену (Staden J.). «В саду большая клетка из решеток, велено делать арестантам, а мастер упомянутый Фанштаден». Арестанты – это пленные шведы, которые смастерили клетку из медной проволоки. В этой клетке содержались соловьи и чижи, щеглы и зяблики, снегири и дубоносы, малиновки и канарейки.
Веселые, звонкие, мелодичные голоса певчих пташек оживляли прогулки по саду, будь то императорский Летний сад, павловский парк или сад барона Николаи — Монрепо. Или усадьба Прямухино в Тверской области, владелец которой, Александр Михайлович Бакунин, поэт и публицист, писал:
Столовой нашей вот уборы:
Два соловья — один ночной,
В углу часы, в другом — узоры
Свои раскинул плющ живой.
Любимый жавронок, ласкаясь
И заводя со мною речь,
По клетке бегает, стараясь
Мое внимание привлечь.
Материал подготовила библиотекарь
музея-заповедника «Парк Монрепо» Лисица Наталья
Литература:
1. Письма барона Л.Г.Николаи и И.-М.Поггенполь сыну, Паулю Николаи. —
Архив ГИАПМЗ «Парк Монрепо». Письмо от
2. Соловьев К. А. «Во вкусе умной старины…» Усадебный быт российского дворянства II пол. XVIII — I пол. XIX вв.
3. Беловинский Л.В. Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы. – Изд-во Кучково поле, 2013.
4. Коренцвит В.А. Летний сад Петра Великого. Рассказ о прошлом и настоящем. – Изд-во Центрполиграф, 2015.
Интернет-ресурсы:
1. https://www.spb-guide.ru/page_20041.htm
2. visit-kaluga.ru/eto_interesno/kanareechnyy_promysel_polotnyanogo_zavoda/
Иллюстрации:
1. Боскет Птичий двор в Летнем саду. Современное фото.
2. Вольер в Павловске.
3. Мельхиор де Гондекутер. Птичий двор. XVII век. Государственный Эрмитаж.
4. Обитатели Вольера в Петергофе. Современное фото.
5. Петергоф. Вольер. Фото 1920-х г.
6. Тропинин В. А. Девочка с канарейкой. Портрет княжны Л.А. Горчаковой. 1813г.
