Почетный консул Австралии Cебастьян Кириллович Зиновьев-Фицлайон, прапрапраправнук барона Николаи.Фото: Ирина Андреева
На днях музей-заповедник «Парк Монрепо» посетил почетный консул Австралии Cебастьян Кириллович Зиновьев-Фицлайон, прапрапраправнук барона Николаи.
Встреча с этим интереснейшим человеком продолжалась несколько часов. Было задано множество вопросов. Предлагаем вам отрывки из этой беседы.
— Cебастьян Кириллович, как вы оказались в Австралии?
— Я человек революций. Мои предки по французской линии де Броглио бежали из Франции после революции, а затем мы все бежали из России после революции 1917 года.
— Как вы вернулись в Россию?
— В 1991 году меня пригласили на Всемирную конференцию российских соотечественников, организованную в Москве по инициативе Ельцина. Это было в августе, и мы попали прямо в путч. У меня была такая эйфория, я познакомился с такими замечательными людьми, что понял: моя судьба – бизнес в России. В 1992 году я вернулся, открыл в Петербурге фирму по оценке и продаже недвижимости. Я думаю, Бог мне сказал: «Надо возвращаться в Россию».
— Это был момент, когда все наоборот уезжали из страны.
— Да, мои русские знакомые, которые только приехали в Сидней, говорили: «В Россию? Вы с ума сошли?».
— А сейчас, спустя столько лет, по-вашему, что-то изменилось?
— Конечно, изменилось, в России есть сложности, но здесь очень много хорошего.
— Вы хорошо говорите по-русски.
— Мои бабушка с дедушкой говорили со мной только по-русски. В детстве я был несносный ребенок, и мои родители с радостью избавлялись от меня, отправляя к бабушке и дедушке. Я обожал бабушку с дедушкой. После их смерти с годами я забыл русский.
Когда началась перестройка, в Австралии стали показывать в прямом эфире сибирскую версию программы «Время». Передачу показывали днем, когда я был на работе, поэтому я ставил плейер на таймер, записывал программу и вечером смотрел новости из СССР. Вначале я вообще ничего не понимал. Но это был очень хороший способ вспомнить и выучить язык.
— Расскажите о ваших предках.
— До революции Зиновьевы были очень известны в России, но сейчас нас не помнят. Более известен революционер под псевдонимом «Григорий Зиновьев». Его настоящее имя Евсей-Гершен Радомысльский.
— Члены вашей фамилии собираются вместе?
— Нет, мы разбросаны по всему миру, это очень сложно. У меня много французских родственников: я езжу в гости к ним, они приезжают сюда. Несколько лет назад я начал изучать родословную. Вышло так, что после смерти отца в прошлом году я обнаружил у него огромную папку с различными документами, которую он скрывал от нас всю жизнь. В том числе в этой папке я обнаружил рукописный дневник своего деда, члена IV Государственной думы Льва Александровича Зиновьева (1880-1958).
Это потрясающе интересно, потому что дед был очевидцем революции 1905 года, февральской и октябрьской революций 1917 года. Вскоре эти дневники (в октябре или ноябре) выйдут в печать при содействии директора Всероссийского музея А. С. Пушкина Сергея Некрасова. Я планирую, что презентация книги пройдет в Москве, Питере и Нарве (наша семья очень связана с Нарвой). Кроме того, я много работаю в архивах. Это потрясающее чувство, когда ты открываешь папку, которую до тебя никто не открывал лет 80.
— Вас чем-то удивили дневники вашего деда?
— В некоторой степени. Например, он дает свое описание Кровавого воскресенья. В то время дед служил в кавалерии. Льву Александровичу дали под командование эскадрон и направили в помощь полиции. Полиция была предупреждена о планируемой большой демонстрации на Дворцовой площади. Эскадрон Льва Александровича стоял на Певческом мосту. Дедушка пишет, что вначале все было очень мирно, и, оттесняя толпу, солдаты даже перешучивались с народом. Обстановка была спокойная, пока вдруг преображенцы, которые вышли из казарм на Миллионной улице, не начали стрелять в толпу. Дедушка был очевидцем февральской революции. Видел, как горел подожженный революционерами окружной суд, где хранилась главная картотека на российских преступников. Одним из первых, в 6 утра 25 октября 1917 года Лев Александрович пришел в занятый революционерами Зимний дворец. Видел трупы на лестнице, потом участвовал в переговорах с большевиками, чтобы они освободили медсестер, взятых в заложницы. Когда я впервые приезжал в Россию, я почти ничего не знал о своих предках. Когда люди вынуждены становиться беженцами, они начинают новую жизнь. Многие хотят просто забыть прошлое. Например, брату моего отца было 12 лет, когда семья эмигрировала. Он категорически отказался говорить по-русски, потому что знал, что никогда больше не вернется в Россию и должен все сделать, чтобы освоиться в новой стране. И действительно, он стал очень успешным инженером.
— Что вам дало изучение истории своих предков?
— Раньше я всегда думал, как они страдали, будучи беженцами. Но, на самом деле им повезло. Если бы они остались, они, возможно, пережили бы голод, пытки, казни. Иногда ко мне обращаются потомки российских эмигрантов с просьбой найти своих предков. И хотя это не входит в круг моих обязанностей, я помогаю, хожу в архивы, мне все это безумно интересно. Кстати, я вам очень рекомендую почитать историю развития промышленности столыпинского периода – фантастический прогресс. И когда люди говорят, что только Сталин мог поднять страну – это полный бред. Вы, кстати, были в Ратной палате города Пушкина?
— Нет.
— Завтра утром вы все должны сесть на поезд и посетить этот новый единственный в России музей I Мировой войны. Он сделан хорошо и за очень небольшой срок. Музею дарили предметы люди со всех концов России. Советую, когда реставрация в Монрепо будет подходить к концу, звать сюда как можно больше СМИ, чтоб вся Россия знала про ваш музей, и люди подарили предметы.
— Какими вопросами вы занимаетесь как почетный консул Австралии?
— В круг моих обязанностей входит разбирательства с австралийцами, которые попадают в России в больницы, аварии, тюрьмы и т. д. Во-вторых, организация и прием делегаций. Раньше мы были очень загружены. После введения санкций (напомню, на борту сбитого малазийского Боинга было 34 австралийца) работы стало немного. Не буду комментировать, чтобы не касаться политики.
— Вы и ваши родственники живут в разных странах. Вы чувствуете себя принадлежащим к какой-то национальности, или вы гражданин мира?
— Я считаю, что человек должен служить и защищать свою Родину – страну, где он родился. Но этнически я чувствую себя русским, несмотря на мой ломаный русский язык.
В ходе встречи Cебастьян Кириллович познакомился с проектом реставрации парка Монрепо, что было ему особенно интересно как специалисту. «Колоссальный проект и очень большие деньги», – заметил консул. Прощаясь, Себестьян Кириллович обещал обязательно приехать в Монрепо еще раз.
Ирина Андреева, пресс-служба музея-заповедника «Парк Монрепо»
